— Прикажи своему псу отступить! — крикнул Эш старику, чтобы хоть как-то замедлить происходящее..
— Твоя реакция — лишнее подтверждение того, что ты совершенно ничего не знаешь о мире, и прежде всего — о мире людей, — с легкой усталостью в голосе сказал Аварра, неприметным движением руки останавливая своего наемника. — Ты хоть знаешь, кого ты выбрал себе в напарники, мальчик мой?..
Дарий, только что сосредоточенно буравивший взглядом своего противника, не удержался и покосился на старика.
— Да, молодой человек, даже не сомневайтесь. Мне удалось собрать о вас интересующие меня сведения, — сказал ему Аварра, брезгливо поджав губы. — Хотя признаюсь: даже мне, старому древу, растущему на жирной земле, пришлось для этого немало ниточек потянуть. Так вот, Эш. Перед тобой Дарий из Гашананны. Шакал и отцеубийца, за свое преступление позорно лишенный стигмы. И что ты скажешь теперь, ценитель и поборник семейных гнезд? Достоин ли такой человек твоего доверия? Заслуживает ли он жизни?
Эш уставился на Дара.
Неужели он и правда поднял руку на собственного отца?..
Для сироты Эша, который в раннем детстве нередко согревался грезами о родном доме, пытаясь себе представить, как бы мог сложиться этот вечер или холодная зимняя ночь, если бы у него была семья, такой поступок казался немыслимым.
Но, если хорошенько подумать…
С Аваррой они ведь тоже были кровными родственниками. По крайней мере, так утверждал старик.
А между тем Эш готов был пустить стрелу ему в лоб.
Как ни печально, но кровные узы с кем-либо вовсе не означают, что этот кто-то не может быть мерзавцем.
С другой стороны…
«Духи, заключенные здесь, настолько велики, что принять целое созвездие за пару дней не получится. Иначе они убьют тебя…» — вспомнил Эш.
«Эти прекрасные статуи амфорного типа сами по себе — произведение искусства. Не каждый мастер способен вынуть сердцевину, чтобы освободить место…»
Голова Эша раскалывалась от боли.
От потока острых, мучительных мыслей.
Убийца Никкаля только что принял его духа. И это был подземный дух. Не водный, не воздушный и не земной.
Аварра стар, и не носит стигму акады. Его дом поклонялся Акаде семьи-сеньора, которая в свою очередь была вассальной семьей одного из двенадцати великих колен.
Сколько же всего, оказывается, интересных деталей хранит его память!..
— Отзови своего пса, я сказал, — повторил Эш.
— Говорю здесь я! — крикнул вдруг не на шутку разозлившийся Аварра. — А ты, как и все остальные, просто выполняют то, что им положено!
Он дал отмашку, и на плече великана засветилась стигма. Дарий весь сжался, готовый к последней битве в своей жизни.
А Эш схватил со своей спины лук.
Тяжелая стрела легла на тетиву, дуга лука пружинисто согнулась в руке Эша.
Больше никто не посмеет ему приказывать!
Стрела вырвалась из лука быстрее молнии, блеснула стальным пером в свете факелов — и вонзилась в ближайшую статую.
В льва.
Хрупкая оболочка звонко треснула и посыпалась на мраморный пол, высвобождая бледную субстанцию, похожую на полупрозрачный слабо мерцающий силуэт.
Вздрогнув всем телом, Аварра обернулся.
А Эш, выхватив вторую стрелу, уже целился в белую деву.
— Остановись, безумец!!! — прокричал Аварра, но прекрасная амфорная статуя уже осыпалась со своего постамента.
А прямо к старику метнулась бледно-желтая тень.
Зиккурат наполнился невнятным шепотом и шорохами.
Эш схватил третью стрелу из колчана, и когда уставшей рукой натянул тетиву, ему показалось, что это он свои собственные жилы вытягивает из плеч.
Неважно!
Важно было другое.
Краем глаза Эш видел испуганное лицо Аварры. Наконец-то старикан прикусил свой язык!
«Впусти», — услышал Эш у себя в голове требовательный шепот.
«Прими меня!»
Вот еще, пошли все в Иркаллу! Прочь! Я не хочу принимать вас, а без оболочки вы ничего не сможете мне сделать!
Статуя хищной птицы разбилась, выпуская на свободу следующего взбешенного и голодного духа.
Белоголовый бросился к своему хозяину, позабыв о Даре. И приятель Эша рванул на другую сторону от центрального нефа.
Хлопок!
Статуя большого дельфина разбилась вдребезги. Дух, испуская лазурное свечение, взлетел вверх и обрушился сверху на убийцу Никкаля.
Жестокая судорога свела ему тело. Он упал, а над его головой уже кружила еще одна сущность.
— Уходи! Уходи, оставь меня!!! — надрывно проорал тот, пытаясь разогнать светящийся туман.
«Впусти» — шипели сумерки.
«Впусти, или мы сами войдем!» — требовала тьма.
И Эш уже не знал, звучат ли эти голоса под куполом, или только в его голове.
От густой ауры духов-гигантов юношу трясло, все тело горело. Хотелось одновременно и убежать, куда глаза глядят, и рухнуть на колени, открываясь всем сразу…
Нет, не выйдет!..
Убийца Никкаля силился подняться, но никак не мог. Стигмы на его теле запылали. А прямо на лице кровавым оттиском проступала новая…
— Круши все! — крикнул Эш, чувствуя, как пьянящее чувство свободы пробуждает в нем что-то совершенно новое и пока еще незнакомое.
Даже если эти духи разорвут их на части, как и предсказывал Аварра — пусть так!
Ему было все равно.
Впервые в жизни он осознал себя свободным. Словно Эшу кто-то тоже разрушил мраморную оболочку, в которой его держали в плену много долгих лет. И теперь наступил миг его торжества.
Белоголовый начал меняться. Его плечи раздались и покрылись бурой шерстью, кожаная безрукавка лопнула и съежилась лохмотьями, обнажая широкую грудь с ярким узором стигмы. Прикрывая собой старика, он обернулся к Эшу, готовый разорвать того на куски.
— Не сметь!!! — неожиданно громко и властно крикнул Аварра. — Все уходим! Духи не выйдут из зиккурата без плоти!.. Все на…
Крик старика вдруг оборвался.
Весь белый, как полотно, Аварра медленно опускался на колени, не в силах противостоять натиску ауры духа, который атаковал его.
Белоголовый взревел. Когтистой лапой он пытался развеять зеленоватый туман вокруг своего господина, но напрасно — то, у чего нет оболочки, ранить нельзя.
Старик захрипел, сползая на пол все ниже. Его лицо, шея, руки на глазах покрывались кровавыми трещинами, куски кожи расползались, обнажая алую плоть. В стекленеющих глазах застыло изумление.
Он будто все еще не мог поверить, что умирает.
И сделал это не кто-нибудь, а взбесившийся щенок, которому он только что отдавал приказы.
Яростный вопль белоголового взлетел к куполу зиккурата. Одним прыжком он очутился рядом с Эшем и ударом лапы сбил с ног.
Монстр склонил зубастую уродливую морду к самому лицу парня, будто хотел впиться зубами в горло. От смрада из его рта у Эша перехватило дыхание.
И в этот миг огромная черная тень нависла над ними обоими.
Одержимый воин шарахнулся в сторону от прикосновения непрозрачной тьмы и опрометью бросился к выходу, поскальзываясь на обломках мрамора. Следом за ним скользил черный призрак.
Эш вскочил на ноги.
Он вдруг вспомнил о девушке.
Парень оглянулся, пытаясь найти Шеду, но та будто сквозь землю провалилась.
И тут Эш увидел, как на колени рухнул Дарий.
Огромный золотисто-коричневый призрак окутывал его с головы до ног. На правом предплечье Дара засиял проступающий вензель…
Эш хотел было броситься к нему, чтобы помочь, но прямо перед ним возникла густая черная тень.
Та самая, от которой уносил ноги белоголовый.
«Я хочу выйти отсюда» — услышал Эш голос в своей голове.
«Я хочу выйти отсюда так же, как ты», — продолжал голос, наваливаясь на плечи невыносимой тяжестью.
Держать спину прямо…
Держать спину! Не падать! Не сгибаться!..
«И мы выйдем отсюда вместе…»
— Нет… — просипел Эш, чувствуя, как темнеет в глазах. — Нет, я не приму тебя!..
«Я — дух-стервятник, ворон. Я могу сожрать твой дух, и просто занять его место. Твое сердце еще будет биться в груди, когда я покину ловушку зиккурата», — произнес насмешливый голос.
Черная тень распахнула два огромных, сильных крыла.
Покачнувшись, Эш упал на колено, не в силах выдерживать натиска.
«Но зачем нам эти сложности, человек? Если ты хочешь выйти, и я хочу выйти — так почему бы нам не сделать это вместе? Я лучше всех этих обезумевших блох Великого Змея. Прими меня по доброй воле…»
От ауры этого духа Эша пригибало к земле все ниже. Дикая усталость разлилась по всему телу…
И в какое-то мгновение парню вдруг показалось, что он действительно умирает.
В конце концов, ему все равно собирать духов.
Ведь только став одержимым можно обрести силу.
И парень с трудом проговорил:
— Хорошо… Я тебя принимаю. Принимаю!..