«В пизду, – зеваешь ты, – любая работёнка».
В пизду? Ну, хорошо. Пожалуйте, пизда:
Пунцовые уста и зубы в пол-аршина,
Распахнута она на ширину ворот,
О, в ней ты сгинешь враз – как хуй, а не мужчина.
Ну, люб тебе такой, приятель, поворот?
Иль нравится в пизде, что ёжик копошиться?
Ерошить мозг лишь тем, чтоб глубже не упасть?
Пиздато? Заебись? А так легко случится –
Знай: алчет уж тебя сама Вагино-Пасть.
Бильярды, кофеи и трубки с чёрной черри,
Пивные вечера в дешёвых кабаках…
Да ты, дружок, востёр, себя лелеешь в теле
Холёном, белом – ну, короче, жирном, нах.
Ты думаешь, что сам себя поишь и кормишь?
Ты веришь, день-другой – и лени нет, как нет?
Да хуй там, милый мой! Судьбу не объегоришь.
ПИЗДА ТЕБЯ РАСТИТ. НА МЯСО. НА ПАШТЕТ.
Она зассыт таких, как я, трудолюбивых.
Зассыт – в том смысле что сробеет, понял-нет?
А лодырей (эхма, вас бы пороть крапивой!)
Она глотает вмах – на завтрак и в обед.
Ну, ё! Ну в рот компот! Ведь ты нехилый малый.
Ведь ты способен так ебашить, что пиздец;
Любой пизде пиздец – зубастой, крупной, малой…
Вот и ебашь, мой друг! Понятно? Молодец.
О, как же любят поганые фразы…
* * *
Как же любят поганые фразы
«быдло» и «эта страна»
типа-дворяне, вполне пидарасы
и просто куски говна.
Пророчество идиота (Апокалипсис, хау!)
Веками по свету Евреи
Ходят, стопами шурша.
Русских они хитрее,
Негров они хитрее,
Даже китайцев хитрее, –
Только татар – ни шиша.
Боги Евреев выбрали,
Чтобы к концу времён
Евреи Антихриста выебли,
Плотски Антихриста выебли,
Метафизически выебли, –
В рот и с других сторон.
А знаете, это так странно,
Так, между прочим, дико:
Зачем им, нехристианам,
И даже – не магометанам,
Спешить за Даджжалем по странам,
С тем, чтобы вставить пику?
Лишь чтоб поставить пред фактом,
И ста сорока четырьмя
Тыщами выебать в сраку?
(Пред фактом – читайте раком,
подробности: ass_hole/fuck.com).
Минуй, сия чаша, мя!
Вот же какой я толковый,
Какой эрудит – не охай!
Совсем как сын Иеговы,
Адама, Давида, Иова,
Как круто владею Словом.
Но я не Еврей.
И похуй.
Я мечтаю паки и паки…
* * *
Я мечтаю паки и паки,
наипаче мечтаю прочего,
чтобы звёзды построились в знаки
провозвестия снайперски-точного.
Провозвестия, провозвестия,
возвещающего, возвещающего,
что душа моя, протобестия, –
суть поэта душа величайшего.
Ан чего-то не строятся, пробляди,
Хоть глаза ты до дыр про–
гля–
ди.
Просто так
…а поэта обидеть, назвав мудаком – велика ли задача? –
он порой говорит языком, что не каждому впору понять,
он по жизни бредёт как в бреду, то размером, то рифмою плача,
вы поймите, он видит и слышит, и любит иначе.
да пошли все в пизду и к хуям; и чего там ещё объяснять…
Богохульственное
* * *
Кто-то там, на правом фланге,
Возвышается как бог.
Ну а я, всосав полбанки,
Под собой не чую ног.
Я лежу на фланге левом.
Сер и твёрд бетон плаца.
Девы, девы, где вы, где вы?
Поднимите подлеца!
И тогда, в хмельном угаре,
Без роптанья на судьбу.
Я высокой этой твари
Прям по нимбу уебу.
Исповедь жаворонка
Я давеча парил в потоках тёплых над родным селеньем,
Крыла мои перебирал Зефир, он трели мне из сердца извлекал.
О, как я лёгок был! С каким неодолимым упоеньем
Парил и пел. Парил и пел. И пел! И – изредка – порхал.
Внизу паслась коза, козлёнок – белый-белый, и коровка.
Её рога как арфа, очи – сливы. Вымя – перси Грации самой.
Она губами нежными травинки обрывала трепетно и ловко,
Копытца ставила легко, вальсируя. Как видно, возвращалася домой.
И тут… (я вскрикнул бы, но в горле пересохшем только слабый клёкот!)
И тут… из-за избы махнул намётом серый и матёрый Волк!
Бесшумный точно тень. На цыпочках. Клыки – что сабли, с локоть!
И со спины, злодей, к коровке смертоносный свой направил скок.
Она задумалась, как видно. О поэзии, цветах… Вздыхала томно.
А Волк уж улыбался жаркой пастью. Ус топорщил. Предвкушал обед.
Остановить! Но как? Одно осталось мне – прослыть засранцем вероломным.
Прав Карамзин. «Я сам виновник всех своих злосчастных бед».
Волшебная нога Басаева
(в рамках одноимённого мини-конкурса;
Когда светило рдяным задом
К горам Кавказа повернёт,
Чеченец с чёрным автоматом
Из бурки ногу достаёт.
В чувяке мягком та конечность,
Со шпорой острой золотой.
Она длинна, как бесконечность.
И пахнет… полно, не пиздой,
А ваксой жирной, ваксой вязкой –
Из магазина «Военторг».
Чечен нахмурит лоб с повязкой
(и это, право, не восторг), –
Возьмёт кинжал, взглянёт на ногу
И скажет с клёкотом орла:
«Ты заебала мне, ей-богу!» –
И, вскрикнув дико «иншалла!»
Он занесёт булат над членом,
И яростно направит вниз.
И дэв, парящий над чеченом
Услышит стали жуткий свист.
Вонзится острие глубоко,
Свирепым током хлынет кровь, –
И вдруг заголосит высоко
Шамиль: «No war! Make love! Любовь!»
И эхо скатится к Тереку.
А дэв, напившись допьяна
Той крови, повелит абреку:
«No love! No peace! Make war! Война!»
И с хохотом, подобным лаю,
Оставит дэв чеченский стан,
И весть умчит к Шайтан-бабаю
В промозглый лондонский туман, –
О том, что дикий лузер горный
Вновь остроумно наебён,
Кавказ в огне, любовь на порно,
«Спартак» уже не чемпион…