мне предпочла кормить павлина оставляя простой позвоночник.Но позвонить в именье графа. по нему больше некуда, кроме как в послезавтра, где откликнется лишь инвалид - зане II потерявший конечность, подругу, душу, есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне Граф, в сущности, совсем не мерзок: как выползти из воды на сушу. он сед и строен.
Я был с ним по-российски дерзок,
он был расстроен.
Но что трагедия, измена
для славянина,
то ерунда для джентльмена
и дворянина.
-58
III V
Граф выиграл, до клубнички лаком, А так он - место грусти, выи, в игре без правил. склоненной в баре, Он ставит Микелину раком, и двери, запертой на виа как прежде ставил. дельи Фунари. Я тоже, впрочем, не в накладе: Сидишь, обдумывая строчку, и в Риме тоже и, пригорюнясь, теперь есть место крикнуть "Бляди!", глядишь в невидимую точку: вздохнуть "О Боже". почти что юность.
IV VI
Не смешивает пахарь с пашней Как возвышает это дело! плодов плачевных. Как в миг печали Потери, точно скот домашний, все забываешь: юбку, тело, блюдет кочевник. где, как кончали. Чем был бы Рим иначе? гидом, Пусть ты последняя рванина, толпой музея, пыль под забором, автобусом, отелем, видом на джентльмена, дворянина Терм, Колизея. кладешь с прибором.
-59
VII IX
Нет, я вам доложу, утрата, В морозном воздухе, на редкость завал, непруха прозрачном, око, из вас творят аристократа невольно наводясь на резкость, хотя бы духа. глядит далеко
на Север, где в чаду и в дыме Забудем о дешевом графе! кует червонцы Заломим брови! Европа мрачная. Я - в Риме, Поддать мы в миг печали вправе где светит солнце! хоть с принцем крови!
X
VIII
Я, пасынок державы дикой Зима. Звенит хрусталь фонтана. с разбитой мордой, Цвет неба - синий. другой, не менее великой Подсчитывает трамонтана приемыш гордый, иголки пиний. я счастлив в этой колыбели Что год от февраля отрезал, Муз, Права, Граций, он дрожью роздал, где Назо и Вергилий пели, и кутается в тогу цезарь вещал Гораций. (верней, апостол).
-60
XI XIII
Попробуем же отстраниться, Спасибо, Парки, Провиденье, взять век в кавычки. ты, друг-издатель, Быть может, и в мои страницы за перечисленные деньги. как в их таблички, Сего податель, кириллицею не побрезгав векам грядущим в назиданье и без ущерба пьет чоколатта для зренья, главная из Резвых кон панна в центре мирозданья взглянет - Эвтерпа. и циферблата!
XII XIV
Не в драчке, я считаю, счастье С холма, где говорил октавой в чертоге царском, порой иною но в том, чтоб, обручив запястье Тасс, созерцаю величавый с котлом швейцарским, вид. Предо мною остаток плоти терракоте подвергнуть, сини, не купола, не черепица исколотой Буонаротти со Св. Отцами: и Боромини. то - мир вскормившая волчица
спит вверх сосцами!
-61
XV XVII
И в логове ее я - дома! Ей свойственно, к тому ж, упрямство. Мой рот оскален Покуда Время от радости: ему знакома не поглупеет как Пространство судьба развалин. (что вряд ли), семя Огрызок цезаря, атлета, свободы в злом чертополохе, певца тем паче в любом пейзаже есть вариант автопортрета. даст из удушливой эпохи Скажу иначе: побег. И даже
XVI XVIII
Усталый раб - из той породы, сорвись все звезды с небосвода, что зрим все чаще - исчезни местность, под занавес глотнул свободы. все ж не оставлена свобода, Она послаще чья дочь - словесность. любви, привязанности, веры Она, пока есть в горле влага, (креста, овала) не без приюта. поскольку и до нашей эры Скрипи, перо. Черней, бумага. существовала. Лети, минута.
-62
СТИХИ О ЗИМНЕЙ КАМПАНИИ 1980-го ГОДА Механический слон, задирая хобот
в ужасе перед черной мышью
"В полдневный зной в долине Дагестана" мины в снегу, изрыгает к горлу
М.Ю.Лермонтв подступивший комок, одержимый мыслью,
как Магомет, сдвинуть с места гору.
I Снег лежит на вершинах; небесная кладовая
отпускает им в полдень сухой избыток. Скорость пули при низкой температуре Горы не двигаются, передавая сильно зависит от свойств мишени, свою неподвижность телам убитых. от стремленья согреться в мускулатуре торса, в сложных переплетеньях шеи. III Камни лежат, как второе войско. Тень вжимается в суглинок поневоле. Заунывное пение славянина Небо - как осыпающаяся известка. вечером в Азии. Мерзнущая, сырая Самолет растворяется в нем наподобье моли. И пружиной из вспоротого матраса человеческая свинина поднимается взрыв. Брызгающая воронкой лежит на полу караван-сарая. как сбежавшая пенка, кровь, не успев впитаться Тлеет кизяк, ноги окоченели; в грунт, покрывается твердой пленкой. пахнет тряпьем, позабытой баней.
Сны одинаковы, как шинели.
II Больше патронов, нежели воспоминаний,
и во рту от многих "ура" осадок. Север, пастух и сеятель, гонит стадо Слава тем, кто не поднимая взора к морю, на Юг, распространяя холод. шли в абортарий в шестидесятых, Ясный морозный полдень в долине Чучмекистана. спасая отечество от позора!
-63
IV Убийство - наивная форма смерти,
тавтология, ария попугая, В чем содержанье жужжанья трутня? дело рук, как правило, цепкой бровью В чем - летательного аппарата? муху жизни ловящей в своих прицелах Жить становится так же трудно, молодежи, знакомой с кровью как строить домик из винограда понаслышке или по ломке целок. или - карточные ансамбли. Все неустойчиво (раз - и сдуло): VI семьи, частные мысли, сакли. Над развалинами аула Натяни одеяло, вырой в трухе матраса ночь. Ходя под себя мазутом, ямку, заляг и слушай "уу" сирены. стынет железо. Луна от страха Новое оледененье - оледененье рабства потонуть в сапоге разутом наползает на глобус. Его морены прячется в тучи, точно в чалму Аллаха. подминают державы, воспоминанья, блузки.
Бормоча, выкатывая орбиты,
V мы превращаемся в будущие моллюски,
бо никто нас не слышит, точно мы трилобиты. Праздный, никем не вдыхаемый больше воздух. Дует из коридора, скважин, квадратных окон. Ввезенная, сваленная как попало Поверни выключатель, свернись в калачик. тишина. Растущая, как опара, Позвоночник чтит вечность. Не то что локон. пустота. Существуй на звездах Утром уже не встать с карачек. жизнь, раздались бы аплодисменты, к рампе бы выбежал артиллерист, мигая.
-64
VII ПОЛОНЕЗ: ВАРИАЦИЯ
В стратосфере, всеми забытая, сучка I лает, глядя в иллюминатор. "Шарик! Шарик! Прием. Я - Жучка". Осень в твоем полушарьи кричит "курлы". Шарик внизу, и на нем экватор. С обнищавшей державы сползает границ подпруга. Как ошейник. Склоны, поля, овраги И, хотя окно не закрыто, уже углы повторяют своей белизною скулы. привыкают к сорочке, как к центру круга. Краска стыда вся ушла на флаги. А как лампу зажжешь, хоть строчи донос И в занесенной подклети куры на себя в никуда, и перо - улика. тоже, вздрагивая от побудки, Плюс могилы нет, чтоб исправить нос кладут непорочного цвета яйца. в пианино ушедшего Фредерика. Если что-то чернеет, то только буквы. В полнолунье жнивье из чужой казны Как следы уцелевшего чудом зайца. серебром одаривает мочезжина.