1891
* Мы — поздние певцы: мир, злой и обветшалый, *
Мы — поздние певцы: мир, злой и обветшалый,
Оставил только то для нас,
О чем не грезил он, что проклинал, усталый,
Стремяся рухнуть каждый час.
Что пламенно любил — он выразил невольно
В созданиях искусств и в фолиантах книг.
А нам оставил то, что сбросил добровольно
С своих заржавленных вериг.
И грустно мы поем, толпа певцов печальных,
И прах его цепей венчаем вязью роз, —
Но поздние мечты бледней первоначальных,
А грозы поздние — ужасней первых гроз…
1891
Не мечты ли мне напели
Этот бред и этот сон…
Иль в ту ночь на самом деле
Был я болен и влюблен…
Я горел: писал безумно
И написанное рвал;
Открывал окно бесшумно,
Открывал и закрывал.
Выходил, дрожа волненьем,
На балкон и на крыльцо.
Ночь душистым дуновеньем
Обвевала мне лицо.
Точно блеском лунной пыли
Был осыпан влажный сад.
И цветы луне кадили,
Как богине, аромат.
Я глядел… пылали очи…
Точно сам я был творцом
Этих звезд и этой ночи,
Серебрящейся кругом;
Точно сам растенья эти
Я росою напоил,
Точно я один на свете
Плакал, мыслил и любил!..
1891
* Ни медленным трудом, ни жизнью торопливой *
Ни медленным трудом, ни жизнью торопливой
Не успокоить ум. Бесстрастный и пытливый,
Как тусклая свеча он озаряет мне
Весь мир, мной видимый, и все его явленья;
Смиряет сердца жар и в робкой тишине,
Не сны на ложе шлет, а тяжкие сомненья,
Как демон он гнетет, смеется и язвит
За песню каждую; над каждой новой урной
Не тихою слезой — раздумьем леденит
И, презирая смерть, не ищет жизни бурной…
Он не влечет меня в лазурные края,
В края фантазии, где брезжит свет прозрачный,
Где тени светлые резвятся у ручья.
Нет, он зовет меня на жниву жизни мрачной,
Где столько скошено безвременно борцов,
Где колос знания пришибла непогода…
И где она сама, бессмертная природа, —
Порабощенная лежит у ног рабов…
1891
* Твой гнев несправедлив: в ревнивой укоризне *
Твой гнев несправедлив: в ревнивой укоризне
Зачем вздыхаешь ты и плачешь отчего?
Ведь если я живу — то для твоей же жизни,
И сердце берегу — для сердца твоего.
Вся радость, вся любовь души моей мятежной
Родилась потому, что встретился с тобой.
Чтоб грусть свою смирить — мне надо взор твой
нежный,
Чтоб слух свой усладить — мне надо голос твой…
И, как цветок — луча, я жду твоей улыбки,
Измученный борьбой унылой суеты.
И, чтобы изменить прошедшего ошибки,
Я должен веровать, что не изменишь ты.
1891
Как много было по весне
Цветов, пестревших горделиво…
Одни в румяном полусне
Благоухали нам стыдливо;
Другие пышные цветы,
Гордяся венчиком прекрасным,
Дышали сладостней мечты,
Томясь волненьем сладострастным…
Одни любили блеск и зной,
Других изнежила прохлада;
Иные жизнь несли с собой,
Другие — смерть и холод яда…
И все струили аромат,
И каждый нес из почвы влажной
Свой нежный запах, свой наряд;
И долго плыл их вздох протяжный…
…
Мы все — цветы родных полей,
Весною юности капризной
Любили знойный зов страстей
И шум, навеянный отчизной…
1891
* Я сидел у окна, я смотрел в полутьму, *
Я сидел у окна, я смотрел в полутьму,
В задремавший, росою обрызганный сад;
Я смотрел, как, зеленых ветвей бахрому
Наклоняя, березы безмолвно грустят,
Как чуть зыблились маковки трепетных верб
И как в бледной, далекой лазури небес
Выплывал и яснел грустный месяца серп,
Наполняя мне сердце игрою чудес.
Я сидел у окна и смотрел в полутьму,
И не знаю — взгрустнулося мне почему,
И не знаю — зачем непонятный восторг
Из мятежного сердца созвучья исторг.