* * *
Звенит звоночком гулким
В передней телефон.
Домой вернулся Булкин,
Снимает трубку он.
— Ищем мы парнишку,—
Кто-то говорит,—
Потерял он книжку,
Грязную на вид.
Всех на́ ноги поставил
Он книжкою своей,
Мне нужен Булкин Павел —
Разиня, ротозей!
Пусть без промедленья
Он сейчас придёт
В камеру храпенья
У Кировских ворот!
— Он сейчас приедет! —
Булкин отвечал…
Телефон в передней
Сразу замолчал.
ТОВАРИЩИ
Родина
Под самым небом — горные отроги,
Внизу — поля, раздолье, ширина,
Бегут тропинки и пути-дороги…
И это всё — Советская страна.
Вот нежная и молодая хвоя,
Растут подростки — ёлка и сосна.
Здесь встанет лес сплошной стеной живою —
Так хочет вся Советская страна.
В саду фруктовом — яблоки и сливы,
Сквозь зелень школа новая видна.
Ребятам путь открыт большой,
счастливый:
Их край родной — Советская страна.
Памяти бойца
Вот здесь он жил в уюте и тепле,
Учил урок, кончал десятилетку.
Ещё остались в письменном столе
Его задачник и тетради в клетку.
Вот книга. Кажется, тепло руки
Ещё хранит открытая страница.
А на полу ещё блестят коньки —
Им больше инеем не серебриться.
Его часы идут. Но сонных век
На них он не поднимет на рассвете.
Нет! Время кончилось, ушло навек —
Не для него кружатся стрелки эти!
Он, как ребёнок, весел был душой,
Ещё недавно жил он вместе с нами…
Он умер смертью храбрых, как большой,
Рукой сжимая полковое знамя.
1942
Анкета
Не говори мне, сколько лет
Кто были бабушка и дед —
Казённых не терплю анкет!
Ты можешь ли по правде жить?
По-настоящему дружить?
За друга голову сложить?
Ты пожалеешь ли душой
Того, кто в горести большой?
Поможешь ли в беде чужой?
Ты любишь ли поля, леса,
Моря и птичьи голоса?
Земного мира чудеса?
Гордишься ль, что живёшь в стране,
Где всё в движенье, в новизне,
В полёте к звёздной вышине?
Живёшь ли с сердцем нараспах
В своих делах, в своих словах —
В стране иль в четырёх стенах?
Не говори мне, сколько лет,
Кто были бабушка и дед —
Казённых не терплю анкет!
1960
Памятник Ленину
Стоит он в трёхметровый рост —
Из бронзы вылитый, огромный…
А в жизни был он очень скромный
И ростом невелик и прост.
Он, верно, был бы удивлён,
На памятник прищурясь глядя.
«Мне монумент? Чего бы ради?» —
Спросил бы, улыбаясь, он.
Душою ясной и живой
Он мог любить и ненавидеть.
Он мог смотреть, умел увидеть
И вмиг понять, где враг, где свой.
Не памятник, а Человек —
Живым вошёл он в нашу память
Тем, что сумел переупрямить,
Перекроить двадцатый век!