Светские остряки намекали, что супружеская судьба Лобановой-Ростовской соотносима с судьбой богородицы, девы Марии. Собственно, как считает исследователь этого вопроса А. Фомичев, выражение sancta rosa в более позднем пушкинском стихотворении «Жил на свете рыцарь бедный» можно перевести как «святая», «неприкосновенная», «целомудренная» роза. И именно в соотнесении с девой Марией наполнялся смыслом лукавый мадригальный смысл стихотворения Вяземского, воспевающего земную, греховную красоту женщины в противовес выпавшей ей судьбе. В то же время все с интересом наблюдали за чувствами гусарского командира А. В. Пашкова («пчелы любви»), влюбленного в Запретную розу.
Возможно, в наше время удивляет некий ботанико-энтомологический уклон стихотворения, но современники хорошо понимали подобные аллегории. Достаточно вспомнить мысли взбешенного Ленского, который собирался вызвать на дуэль Онегина, дабы не допустить, «чтоб червь презренный, ядовитый// точил лилеи стебелек, // чтоб полуутренний цветок// увял еще полураскрытый».
К. Полевой в статье «Взгляд на русскую литературу 1825 и 1826 гг.» в «Московском телеграфе» 1827 года уподобил «запретной розе» русскую литературу и писал, что «только рои пчел и шмелей высасывают мед из цветочка, который ни вянет, ни цветет, а остается так, в каком-то грустном состоянии…». По поводу этой статьи Булгарин написал донос в III Отделение на «Московский телеграф», усмотрев в пчелах и шмелях намеки на свою «Северную пчелу» и на самого себя.
Но скоро повод острословия и возмущения умов исчез: в 1825 году князь и княгиня Лобановы-Ростовские фактически разошлись по причине физического недостатка мужа.
К этому времени относится стихотворное послание Тимашевой, стремившейся поддержать племянницу.
Светские сплетники быстро провели забавную параллель между двумя красавицами. В обстоятельствах личной жизни обеих находили сходные черты. Муж Елизаветы не мог, а Екатерины не желал сделать жену счастливой. Весь свет с увлечением занимался сравнением красоты тетушки и племянницы. В обсуждение включился даже запертый в Михайловском Пушкин. Много наслышанный о внешности Екатерины Тимашевой, он называл ее «соперницей Запретной розы».
Российское законодательство о разводе в XIX в. было намного строже, чем в других европейских странах, где почти повсеместно наряду с церковным был введен и гражданский брак. По существовавшему законодательству развод мог разрешить только Святейший Синод и только по строго ограниченным поводам, которые следовало подробно описать. Можно представить, насколько унизительной оказалась для женщины эта процедура и как широко и с какой язвительностью она обсуждалась в обществе!
В 1828 году Святейший синод официально разрешил супругам Лобановым-Ростовским развод. У Лизы начался роман с Александром Васильевичем Пашковым (1792–1868), и в этом же году она вышла за него замуж. Ее избранник был весьма значительной исторической фигурой. Совсем молодым человеком принимал участие в Отечественной войне 1812 года, Русско-турецкой войне 1828–1829 годов и в подавлении Польского восстания 1830–1831 годов. Будучи боевым офицером, а затем и генералом, Александр Васильевич имел множество государственных наград за свои подвиги. Если Лиза и потеряла в плане знатности, то на ее положении в обществе это не сказалось. Древний дворянский род Пашкова, известный в России со времён Ивана Грозного, в XVIII столетии приобрел громадное состояние вследствие брака прадеда Василия Александровича – Александра Ильича с Дарьей Ивановной, дочерью купца Мясникова. Этот союз принес ему 19 000 крепостных, 4 завода, и, что называется, «позолотил герб». После нескольких семейных разделов за отцом В. А. Пашкова числилось 2150 крепостных в Московской, Нижегородской и Оренбургской губерниях. В родовом имении с. Крекшино Звенигородского уезда находилось 1000 десятин земли, на Южном Урале имелись несколько железоделательных (металлургических) заводов. Представители семьи занимали видные военные и гражданские посты.