Брак «Сатаны» и Катишь закончился печально: вскоре она умерла, родив дочь. Огромный фамильный дом перешел в собственность овдовевшего Раевского.
Так что можно простить некоторую желчность несчастной Катишь Киндяковой, как будто предчувствовавшей свою участь, по отношению к прелестной Тимашевой.
Несмотря на негативные (впрочем, очень немногочисленные) отзывы, красивая, элегантная, поэтически одаренная Екатерина Тимашева стала завсегдатаем многих литературных гостиных и салонов.
Ее внешность, обхождение и творчество весьма одобрял самобытный поэт, выразитель взглядов передовой дворянской молодежи, Николай Языков (1803–1846). Прожив короткую жизнь, он стал творцом оригинальной поэзии, герой которой – поэт-студент, упоенный своим талантом, молодостью, независимостью, уверенностью в своих грядущих великих свершениях. Потрясающая – физическая или нервная – энергия его стихов не имела себе равных. Молодецкая удаль, бесшабашность, заносчивость и похвальбы этого героя имели истоки в русском фольклоре, что придавало ему известное национальное своеобразие. Правда, позже он перешел к «библейскому» стилю. Однако, позабыв на миг и своего лихого студента, и псалмы, Языков отметил своеобычность Тимашевой. Он от лица своей «резвой» музы обратился к «благонравной» музе поэтессы, называя ее стихи «сладостными».
Другим страстным поклонником прелестной Екатерины стал Петр Андреевич Вяземский. Он родился 12 июля 1792 года в Москве, в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского, рюриковича в 24-м колене. Известный историк Ключевский включил Вяземских в список всего из семи или восьми фамилий настоящих Рюриковичей, сохранившихся на конец XIX века, в который Романовы не входили.
Князь Андрей был человек широко образованный, любивший историю, литературу, военное дело, точные науки. Масон европейского масштаба, он в своих странствиях встретил во Франции, в Бордо, молодую ирландку Дженни О'Рейли, бывшую замужем за французским офицером, неким Квином. Князь влюбился насмерть. Дженни развелась со своим мужем, уехала с возлюбленным в Россию, стала его женой и приняла православие. Появилась княгиня Евгения Ивановна Вяземская. История любит забавляться парными случаями: прадед Петра Андреевича, князь Андрей Фёдорович, против воли родных женился на пленной шведке.
Княгиня Евгения довольно скоро умерла, оставив мужу сына и дочь. Маленький Петр очень страдал, ушел в себя, стал всех дичиться… Кто мог провидеть в угрюмом необщительном ребенке будущего виртуоза слова, тонкого стилиста-прозаика, блистательного мемуариста, критика, чье остроумие впоследствии поставило его на одну доску с Пушкиным, Жуковским и другими признанными мастерами слова. Отец считал сына легкомысленным и ветреным и, чтобы дать ему хорошее образование при строгой дисциплине, определил сына учиться в Петербургский иезуитский пансион. Перед этим князь продиктовал сыну «обвинительный акт», в котором с сердечной болью подробно перечислил его недостатки: «Вы не лишены ни ума, ни известного развития, но ветреность вашего характера делает то, что вы отвлекаетесь всем, что вас окружает, сколь бы ни было это незначительным и ничтожным. Леность вашего ума, эта вторая причина вашего невежества, заставляет вас скучать и испытывать отвращение к изучаемым вами предметам в тот момент, когда они требуют особого внимания и прилежания. Пустота и бессодержательность вашего времяпрепровождения после классов – третья причина вашего невежества: или вы повсюду слоняетесь, как дурачок, или вы занимаетесь такими пустяками, как пускание змея, или другими детскими игрушками. Даже если вы и берете книгу, то это лишь от скуки и от нечего делать. Старые газеты или серьезное сочинение – это для вас безразлично, вы читаете все, что первым попадается под руки». Старший Вяземский точно подметил черты разбросанности в характере сына, отсутствие усидчивости и внутренней умственной дисциплины. Однако во всем остальном он ошибся.
Петр Андреевич Вяземский принадлежал к той общественной прослойке, которая считала себя солью русской земли и с гордой уверенностью смотрела в будущее.
Знатный и просвещенный дворянин, носитель передовых настроений и мыслей, одаренный художественным вкусом критик и передовой журналист, друг Пушкина и ревностный сотрудник «Московского Телеграфа», князь привлекал непринужденностью и той увлеченностью, с которой он мог говорить на любую тему. Импонировала и его необыкновенная уверенность в себе, уверенность красавца-мужчины, который может покорить самое неприступное женское сердце. Известный мемуарист Ф. Ф. Вигель, например, остроумно заметил, что с молодыми друзьями в московском обществе князь был «русским гулякой», с мужчинами «холоден, как англичанин» и только «с одними женщинами» «жив и любезен, как француз прежних времен».