в руках, шептали «ну, прощай. прощай»
оскальзываясь, поднимали гроб,
изображали, как ты недоволен,
что мы ревем.
а с дальних колоколен
снимался звон и черепицу скреб
и овевал тебя, и обнимал,
и ты предпочитал не шевелиться.
и как сквозь сон, ты видел наши лица,
но что за горе вдруг —
не понимал.
14.07.17
уснуть глубже города, глубже бессилия,
глубже боли, ломающей череп надвое,
под Иваньковское шоссе, где предвечная Абиссиния,
выйти из акватории ночи, из ее кружева,
где ни маяка, ни радара, ни сторожевого катера,
где безмолвные скаты сведут тебя, безоружного,
в светлые покои владыки-развоевателя,
упразднителя времени, предстоятеля равновесия,
в его старый вагончик, низенький мерный пригород.
— все ты ищешь, где холодно, братец мой, ходишь, где невесело,
так дело не выгорит, братец мой, так дело не выгорит
— можно я возьму еще чашку пепла и сгину без вести,
бухгалтерию тишины буду заодно вести
можно я не проснусь и не стану завтраком этой мерзости
перестану блевать, будто от мигрени, от каждой новости
— разве у тебя такая работа? так попроси меня,
чтобы на моем берегу тебе свечка горела слабая,
и ты знал среди этого ада, что Абиссиния
напевает тихонько и Бессарабия
04.08.2017
Саше Гаврилову
скажи ночной кассирше в «Билле»,
случайной крале:
все люди, что меня любили,
теперь божественных орудий
они пружины.
(а я и все чужие люди
остались живы).
теперь небесное кочевье
им дом и имя.
напомни, девочка, зачем я
еще не с ними.
и после чека и пакета,
(еще шурша им)
она тебе ответит: это
не мы решаем.
ты быть назначен их глазами,
но не печали.
ты их обнимешь на вокзале.
они скучали.
02.09.2017
Тринадцатая годовщина
купим дом на краю земли и посадим деревце —
каждые три шага по деревцу, так хуже обстреливается
купим дом и выложим его камнем, моя красавица
камень не горит даже старым и скверно плавится
будет годовщина, и все придут говорить о смерти словно о вымысле
будут одноклассники сыновей, и они так выросли
если ткань не спрячет ожога, то ты расправь ее
младших выведем за руки, старших вынесем фотографии
выйдем на порог, и кто-то прищурит глаз и промолвит «замерли»
незадетой частью лица повернемся к камере
будут гости сидеть под звездами, пить, что лакомо,
потому что дети наши опознаны и оплаканы
потому что ничья душа не умеет гибели,
и они стреляли в упор, а души не выбили
07.09.2017
Саше Гаврилову
это сердце болит? оно разве так болит?
разве сердце мое загрунтованный оргалит,
через который всему виной и за все ответчик,
прямо в пургу, глухую, из детских книг,
тяжко идет вцепившийся в воротник
согнутый человечек?
и покуда я ем гранат, говорю и лгу,
у него сапоги в снегу, голова в снегу,
кулаки вдоль лацканов намертво смерзлись в камни,
крик его заправлен обратно в рот;
он легко потушит, как упадет
маячок зрачка мне
говори «еще бы» или «ну да»,
постарайся совсем не глядеть туда,
где с любой минутой крепчает вьюга
и не видно месяца и огня,
где ни рва, ни леса внутри меня,
ни врага, ни друга
03.10.2017
это то, что пишется, пытку для,
на пути от личности до нуля
это выраженная словесно
выжженная земля
это сопротивленье приказу тлеть,
память об объятье, изъятом впредь,
это смерть, которая хочет выкуп,
каждый день растущий на треть
все казенное, кроме мата, петли, зимы,
и мы шутим взаймы и трахаемся взаймы
чтобы не достаться живыми, мы пьем настойку
из зелёнки и сулемы
обещай мне: была и другая я,
узкие страницы, обрывистые края
уцелело издание с полным небом,
и его найдут мои сыновья
расскажи мне, как мы увидимся никогда
легкие, как ветки, прощенные, как вода,
в заколдованном доме, где музыка ниоткуда
и в чулане звезда
09.10.2017
Из книги «Ответственный ребенок. Стихи для детей»
Верное средство
Я дважды за день упал, разбил любимого робота,
Поссорился с Мишкой из-за испорченного учебника
И понял, что мир со мною воюет без всякого повода,
А я не вижу вокруг ничего лечебного.
— Мам, у меня из рук всё валится и под ногами путается,
И я очень злюсь, и отчаяние ощущаю. —
И мама вздохнула:
— Грустная моя пуговица,
Садись ко мне, заварю тебе, что ли чаю.
Интервью
Я приехал
К соловью
Взять
Простое интервью.
— Что теперь у вас поют?
— Чиу-чиу! Чьюти-фьют!
— Да уж, выбор небогат.
Вы поете наугад,
Даже нот не разучив?
— Пичи, пичи! Чив-чив-чив!
— Серы, зелены и пеги,
Правда ли, что вас коллеги
Обсуждают горячо?
— Цити, цити! чо-чо-чо!
— Вот вы только и поете,
Пока люди на работе —
Вышла гневная статья!
— Фити, фити! Тья-тья-тья!
— Я не отрицаю дара,
Но вот в смысле гонорара —
Как вы кормите семью?
— Тичи-тичи, кьюти-пью!
— Нет у вас такого чувства,
Будто новое искусство
Развращает молодежь?
— Ричитиу, тьошь-тьошь-тьошь!
Крохотный, как свежий лист,
Улетел мой вокалист.
Что же мне давать в газету?
Разве только песню эту
С заголовком «Пьюти-фью:
как я ездил к соловью».
17 апреля 2015
Выговор
У бобров есть фабрика
Из коры и лапника:
Я таскаю им печенья
Или дольки яблока.
Ну, вы знаете бобров.
Вечно наломают дров.
Даже крепкие деревья
Объедают будь здоров.
В теплое, весеннее
Это воскресенье я
Прямо на траву с разбега
Сел от потрясения.
Словно срезали враги:
Голый берег у реки —
Вместо тополей и сосен
Только щепки да пеньки.
Как же я расстроился!
Выплывает троица:
Думает, что хулиганство
От меня укроется.
Говорю бобрам: ну что?
Соснам было лет по сто!
Всё, ни яблок, ни печенья.
Вместо леса решето!
И тропинка важная
Бревнами расквашена!
Я совсем не обобряю
Поведенья вашего!