Он ступает с собакой по полю в росе,
И к нему прилетают и сходятся все:
И лиса, и медведь косолапый.
— Разбудить нам писателя, — слышно сквозь лес. —
Или может сегодня останется здесь? —
И скрывается сразу за папой.
09 июня 2016
Дерево стихов
Есть дерево, в лесу всего древней,
С опятами у кряжистых корней,
Поросшее лишайником и мхами,
В колючках, — просто так не подойдешь, —
Раз в год оно, как яблоками, сплошь
Тугими покрывается стихами.
Найти его немалых стоит сил,
Но папа каждый вечер приносил
Стихов из леса, с хвоей и золою:
Он складывал их горкой на столе,
Они горели, спелые, в тепле
И исходили терпкою смолою.
Они горели, радостные, здесь,
Проводники открытий и чудес,
Вели далеким и прекрасным садом.
Они умели исцелить от слез,
Открыть глаза, ответить на вопрос,
Который еще даже не был задан.
Все лето мы хватали наугад
Стихотворение, и каждый был богат
Без клада, каравана или жезла:
Другим на вкус был каждый новый плод.
Когда же мы вернулись через год —
Тропинка к тому дереву исчезла.
Дни наши стали скучны и тихи,
В лесу густом, без нас, росли стихи:
Те, что мы вместе слушали часами.
Но дерево волшебное во сне,
Все в серебре, является ко мне —
И разными смеется голосами.
08 августа 2016
Статьи
Когда отступает эго
Кто-то решит, что Вера Полозкова написала не урок информатики. Но это урок информатики. Хотя бы потому, что все написанное знаменитым поэтом vero4k’ой напрямую влияет на сетевое и цифровое пространство. К тому же Вера так ответственно подошла к задаче, что написала прозой. А это точно урок. И урок этот, судя по всему, многому научил как минимум одного человека — саму vero4k’у. Что безусловно отольется стихами, которые повлияют на цифровое пространство — и так далее.
С тех пор, как со сменой эпохи изрядно поблек пафос историй про пионеров-героев, Гулю Королеву, стахановское движение и доблестных контрразведчиков, как безоговорочный приоритет общественного над личным стал представляться нам крайне сомнительной доктриной, как основные войны начали разворачиваться не между армиями, а между телеканалами и корпорациями за право безраздельного владения человеческой волей — мы, кажется, окончательно утратили шкалу, каковой измерялся бы подвиг.
Раньше с этим было просто: направить собственный горящий самолет в самую гущу войск неприятеля, добыть за ночь двести тридцать тонн угля при норме в семь, вытащить пятьдесят человек с поля боя, не сдать своих под пыткой, раскрыть коварный заговор. И по другую сторону пропаганды — остаться человеком после десяти лет лагерей, не смалодушничать, пока тебя вербует Комитет, перебирая по очереди все болевые точки, и вообще — не бояться. Теперь как? Заработал миллиард и купил себе небольшой уютный федеральный округ? Десять лет на телевидении, и все еще не кокаиновый наркоман? Родил четвертого ребенка? Непонятно. Герои России — преимущественно спортсмены, чиновники и ветераны чеченских кампаний. Теперь, когда внешний сюжет окончательно перестал описывать нас, когда система прогнила так, что любые жесты как во имя нее, так и в знак протеста против нее — душный пиар и демагогия, когда никто не оценит попытки выдать десять рекламных слоганов за полчаса, потому что нужен все равно только один, — теперь все войны, стихийные бедствия, битвы тщеславий переехали из материального мира, где имели четкие законы и количественные эквиваленты, внутрь человеческой головы. И мы стали говорить о подвиге исключительно в пародийных коннотациях: совершить триумф воли и на пределе сил все-таки подняться с кровати. Сосредоточиться, сцепить зубы — и закрыть пасьянс «Косынка». Это не значит, что в нашей жизни подвигу не осталось места. Он просто утратил универсальность. Нет той измерительной системы, в которой он был бы безусловным для всех.
Духовный путь — как я себе это представляю — череда абсолютно невероятных выборов и решений. Человеческая природа желает погуще есть и послаще спать, и чтобы все было тихо, спокойно и одинаково. Душа хочет расти, преодолевать, открывать, учиться и осваивать противоположности. Этим многое объясняется: то, в каких непостижимых нашему уму людей мы имеем свойство влюбляться, то, какие дерзкие вызовы принимаем, на какие решаемся авантюры. Мы зачастую сами не в силах объяснить, что нами двигает. Мы не мазохисты, нет, не идиоты, не жертвы пресыщенности. Так просто надо, и все. Мама, мне надо уехать без обратного билета и начать все сначала. Я люблю эту диктатуру духа: в одно прекрасное утро тебе слишком приторно от того, какую безмятежную жизнь ты себе выстроил, и приходит пора все обрушить. Дружочек, говорит тебе кто-то изнутри, ты ведь здесь не для того, чтобы ничего не менялось. И тогда начинаются поиски, приключения, творческие муки и озарения.
Природа подвига — того же рода; нет ни одной рациональной причины так поступить, но иначе ты не можешь. Инстинкт самосохранения, логика и «подумай о своих детях» орут в тебе всеми сиренами разом, но ты выносишь людей из огня, прикрываешь своих собственным телом и отказываешься лгать на допросе. То есть подвиг — это когда локальную победу в тебе одерживает Бог, а не животное. Когда общее одерживает победу над частным. Когда эго отступает.
Поэтому, если бы мне нужно было написать рассказ о подвиге в нынешнее время, я написала бы о человеке, который узнает, что у него рак в терминальной стадии, но на протяжении последующих нескольких месяцев или лет своего угасания умудряется не выпить всю кровь из своей семьи собственным отчаянием и ужасом, а, наоборот, приходит к благодарности и смирению (я знаю таких людей). Я написала бы о том, как человек, которого пытались отравить, чтобы присвоить его бизнес, выживает и по длительному размышлению отказывается мстить своему отравителю, потому что у него мать пожилая, да и вообще, просто отказывается, хотя имеет все возможности и права (и такого знаю). Написала бы о человеке, у которого жена и двое маленьких детей, и он работает в небольшой конторе пиарщиком, а еще редактирует киносценарии. И ему нужно написать роман — так нужно, что он бросает работу, закладывает машину и отдает все деньги жене. И он пишет год с лишним, а она носит ему бумагу и сигареты, и когда он заканчивает роман, они должны уже всей округе. Чтобы отправить роман издателю, он продает ее миксер и фен. А она смеется и говорит: «Ну не хватало еще, чтобы роман оказался плохим» (это Маркес и жена Маркеса).
Вообще, каждый раз, когда выбираешь что-то чуть менее очевидное, чем руководствоваться первой реакцией, ты уже немножко пионер-герой. Каждое оскорбление в твой адрес, после которого ты ловишь себя на том, что искренне сочувствуешь оскорбляющему, или какой-то слишком легкий способ заработать деньги, которым тебе вдруг не хочется воспользоваться, — шаг, во-первых, к тому, чтобы прослыть чудаком, а во-вторых, на том самом духовном пути, как бы громко это ни звучало. Это не героев не стало, и подвиг не исчез, это просто официальная пропаганда никак не может понять, как ей работать с изменившийся шкалой ценностей, кого похвалить. Она этого не знает и не узнает, по крайней мере, пока не изменится. Но мы-то — мы в курсе.
13 апреля 2012
Опубликовано в журнале «Русский пионер» № 26.
Практика правды
Поэт Вера Полозкова — артистка. Один из самых известных блогеров Рунета (vero4ka и даже miss understanding) рассказывает о театре. Хотя какой это рассказ — это исповедь. Это Белинский, это Доронина, это новейшее «любителивытеатр» — немного оцифрованное, актуализированное, модернизированное. Но страстное, искреннее, беззащитное. Как всякая любовь.