Выбрать главу
Ты шагнула в квадратную бездну ворот. Все слова унеслись за тобой. И не смог обратиться я в тающий лед, В серый сумрак и снег голубой.
Я забыл, что слова, те, что могут помочь, — Наивысшая грань немоты. Это ранняя рань, это поздняя ночь, Это улицы, это не ты.
Это гром, но и тишь, это снег, но и мгла. Это мука стиха моего. Я хочу, чтобы ты в это время спала И не знала о том ничего.

«Теперь, когда уже не повторить…»

Теперь, когда уже не повторить, Что повторялось многократно, — Лишь те слова осталось говорить, Которых не возьмешь обратно.
И лишь с самим собой наедине, Бывает, взмолишься беззвучно: Остановись. Забудь. Вернись ко мне. Мы начинали неразлучно.

Разлука

Боже мой, разве Это разлука? На расстоянии улицы, На расстоянии площади, На расстоянии нескольких Тысяч шагов.
Боже мой, разве Это разлука? Это же праздник, Дивная мука На расстоянии улицы, На расстоянии площади, На расстоянии нескольких Тысяч шагов…
Можно молчать — ни слова, Можно гадать и ждать, Но постоянно знать, Что от живой до живого Все же рукой подать.
1973

Фрагмент

Когда по белой ленте тротуара Ты каблучком и узкою подошвой Отстукиваешь точки и тире И, торопясь исчезнуть за углом, Мне оставляешь — взгляду, задыханью — Письмо следов, чернеющих на белом, Такую городскую телеграмму, Какой никто еще не получал,
Слетают галки на твои следы, отпугивая робкую голубку… Я тротуар сворачиваю в трубку И уношу окрестные следы. На них кудрявится рассветный иней. Я нахожу далекую скамью, где яблони подобьем райских скиний Покоят душу детскую мою. Там разворачиваю, расстилаю Похищенный глазами тротуар…
Читая, понимаю: ты не знаешь, Как быть со мной, когда растает снег… Когда ты, появляясь, исчезаешь, Мне кажется, что ты не человек. А больше и загадочней… Под веком Снежинки расползается пятно. Молю, мечта моя, будь человеком, Пришли мне настоящее письмо.

«Ты плачешь в зимней темени…»

М. Роговской

Ты плачешь в зимней темени, Что годы жизнь уводят. А мне не жалко времени, Пускай оно уходит.
Оно так долго мучило Своим непостоянством, Что мне с ним жить наскучило, Как дорожить тиранством.
Я так боялся сызмала Остаться в жалком прахе! Я делал все.    Но сызнова Томился в том же страхе:
Бежит, бежит, не поймано, Не повергаясь в трепет, Что мне своей рукой оно Лицо другое лепит.
Ты плачешь в поздней темени, Что годы жизнь уводят? А мне не жалко времени, Пускай оно уходит.
Есть в нашей повседневности Одно благое чувство, Которое из ревности Дарует нам искусство, —
Не поддаваться времени, Его собою полнить И даже в поздней темени О том, что будет, помнить.
Не надо плакать, милая, Ты наших поколений. Стань домом, словом, силою Больших преодолений.
Тогда и зимней темени Ты скажешь и под старость: А мне не жалко времени, Уйдет, а я останусь!