Свет на землю серебристыйТихо льется с высоты,Спят дантисты и артисты,Рекетиры и менты.
Сквозь волнистые туманыПродирается луна,Спят бомжи и наркоманы,Лишь путанам не до сна.
Спят, забывшись сном усталым,Сладко чмокая во сне,Спят под общим одеялом,Спят на общей простыне.
Все заснуло в этом мире —Тишь, покой да благодать,Лишь скрипит в ночном эфиреНаша общая кровать.
Спи, мой милый, спи, хороший,А не то с кровати сброшу,Баю-баюшки-баю,Спи спокойно, мать твою.
„Коммерсант“ сегодня — не просто газета…“
„Коммерсант“ сегодня — не просто газета,„Коммерсант“ — это ужас сплотивший нас.Я всю свою звонкую силу поэтаТебе отдаю, атакуемый класс.
Кинут властью, раздавлен дефолтом,На „Фольксваген гольф“ поменявший джип,Серпом — по яйцам, по пальцам — молотомСполна получивший, ты, верю, — жив!
Тебе ли быть истории шлаком?Не ты ли удачу держал за грудь?Путь твой, отмеченный твердым знаком,Сегодня единственно верный путь.
Шагай же вперед, generation P,Как завещал великий Пелевин,Дружбу свою с газетой крепи,Читай „Коммерсант“ без унынья и лени.
Хочу, чтоб ты из широких штанин,Из рук отцов приняв эстафету,Не шприц доставал бы, не кокаин,А газету. Причем, не любую — но эту!
„Компартия с „Медведем“…“
Компартия с „Медведем“ —Надежные друзья,Мы едем, едем, едемВ далекие края.
Ведет наш бронепоездВеселый машинист,Везет нас в красный пояс,Хоть сам не коммунист.
Везет нас всем кагаломЗа сотую версту.По шпалам, блин, по шпалам,По рельсам, блин, ту-туу!
„Кому-то в этот день ни холодно, ни жарко…“
Кому-то в этот день ни холодно, ни жарко,Для многих он простой листок в календаре,А для меня в году желанней нет подарка —Торчит Октябрь во мне, как Ленин в Октябре.
Любой свой в жизни шаг я мерю этой датой,Сверяю с Октябрем и мысли, и дела.Пишу ль в ночи стихи, бреду ль домой поддатыйИли в парной сижу в чем мама родила.
И пусть его враги в бессильной злобе хают,Но как сказал поэт, что всех живых живей:„Октябрь уж наступил, уж роща отряхаетПоследние листы с нагих своих ветвей“.
„Кому-то эта фраза…“
Кому-то эта фразаПокажется пошла,Но молодость как фазаРазвития прошла.
Беспечные подругиДавно минувших днейУже не столь упруги,Чтоб не сказать сильней.
А те, что им на сменуУспели подрасти,Такую ломят цену,Что господи прости.
„Конечно, это горько, но…“
Конечно, это горько, ноБессмертье мне не суждено —Оно великим лишь награда.Нет, не воздвигнут мавзолейВо славу памяти моей,Да мне, признаться, и не надо.
И двое строгих часовых,От холода едва живых,Но неподвижных, словно камень,Не будут около меня,Судьбу курсантскую кляня,Стоять с примкнутыми штыками.
Мне предстоит иной покой,Я знаю, кажется, какой —Простая гипсовая урнаДа ниша в каменной стене,Пусть непрестижно будет мне,Но в остальном вполне недурно.
„Кончался век, XX век…“
Кончался век, XX век,Мело, мело во все пределы,Что характерно, падал снег,Причем, что интересно, белый.
Среди заснеженных равнин,Как клякса на листке тетради,Чернел какой-то гражданин,Включенный в текст лишь рифмы ради.
Он был беспомощен и малНа фоне мощного пейзажа,Как он на фон его попал,Я сам не представляю даже.
Простой советский имярек,Каких в стране у нас немало.Увы, забвению обрекМой мозг его инициалы.
Лишенный плоти аноним,Больной фантазии причуда,Диктатом авторским гоним,Брел в никуда из ниоткуда.