Не мылюсь к ним под одеяло,Что было б явно через край.Вчера мне гласности хватало.Сегодня слышимость давай.
„Я обычно как напьюсь…“
Я обычно как напьюсь,Головой о стенку бьюсь.То ли вредно мне спиртное,То ли просто возрастное.
„Я пережил внезапный шок…“
Я пережил внезапный шокИ в землю чуть не врос,Когда с подарками мешокРаскрыл мне Дед Мороз.
Оттуда выпрыгнул презентВесь новенький такой,Я, говорит, твой президент,Причем не только твой.
Ну, ты мне, дед, и удружил,Да ладно б только мне —Такой подарок подложилНа Новый год стране!
Зачем тебе, несчастный дед,Открыл я сдуру дверь?С тебя, понятно, спросу нет,А мне с ним жить теперь.
„Я признаюсь вам, ребята…“
Я признаюсь вам, ребята,С чувством легкого стыда,Что законов шариатаНе учил я никогда.
Мариотта, правда, с БойлемИ Люссака, хоть он Гей,Проходил я в средней школе,Но не помню, хоть убей.
Было б здорово, однако,Если б мы бы всей землейПо законам Гей-ЛюссакаДружной зажили семьей.
Я б своей центральной властьюОтменил бы шариат,Но с годами вот к несчастьюСтал здоровьем слабоват.
Что поделаешь, обидно,Но судьбы не миновать.Остается мне, как видно,Только щеки надувать.
А законы шариатаСо статьями УПКПо законам диаматаНе стыкуются пока.
„Я раньше был подвижный хлопчик…“
Я раньше был подвижный хлопчик,Хватал девчонок за трусы,Но простудил однажды копчикВ интимной близости часы.
Недвижность мною овладелаЗаместо прежнего огня,Ах, девы, девы, где вы, где вы,Почто покинули меня?
Весь горизонт в свинцовых тучах,Где стол был яств, стоит горшок,Умчался фрикций рой летучих,Веселый петтинг-петушок,
Откукарекавшись навеки,Вот-вот начнет околевать,Подайте, граждане, калеке,Подайте женщину в кровать.
„Я человек язвительный и колкий…“
Я человек язвительный и колкийИ в личном плане, говорят, непрост,Но стоя здесь, у новогодней елки,Произнести хотел бы добрый тост.
Пусть скажут, что объелся белены я,Что мой светильник разума угас,Я пью за вас, политики родные,Поскольку кто-то должен пить за вас.
За вашу неустанную заботу,Покуда в жилах кровь еще течет,Я вам обязан по большому счету,Хоть оплатить не в силах этот счет.
И как бы вас в газетах не пинали,Я вам симпатизирую тайком,Когда б не вы, кого б мы вспоминали,По пальцам попадая молотком.
Позвольте же поздравить с Новым годомОт всей души ваш пестрый хоровод.А то, что вам не повезло с народом —Так мы другой подыщем вам народ.
„Я шел к Смоленской по Арбату…“
Я шел к Смоленской по Арбату,По стороне его по правой,И вдруг увидел там Булата,Он оказался Окуджавой.
Хотя он выглядел нестаро,Была в глазах его усталость,Была в руках его гитара,Что мне излишним показалось.
Акын арбатского асфальтаШел в направлении заката…На мостовой крутили сальтоДва полуголых акробата.
Долговолосые пиитыСлагали платные сонеты,В одеждах диких кришнаитыКонец предсказывали света.
И женщины, чей род занятийНе оставлял сомнений тени,Раскрыв бесстыжие объятья,Сулили гражданам забвенье.
— Ужель о том звенели струныМоей подруги либеральной?! —Воскликнул скальд, меча перуныВ картины адрес аморальной.
Был смех толпы ему ответом,Ему, обласканному небом…Я был, товарищи, при этом,Но лучше б я при этом не был.