А теперь – уведет в неподвижные будни опять.
Легок путь этот будет, как с горки дворовой. Конечно!
Правда, снова подняться по темному льду – не успеть.
Остающимся станет морозно, тревожно и снежно,
Ну а мне – невозможно их успокоить или согреть.
Мне судьбой уготовано тоже прийти за другими,
За теми немногими, кто предо мною в долгу.
Ну, а долг – это жизнь, жизнь да прежнее детское имя...
Но я быстро за ними прийти не смогу,
Не смогу.
Не быть
Пропасть навек,
Пропасть совсем,
Не быть –
Ни духом, ни пылинкой,
Ни буквой старческих поэм,
Ни монументом исполинским.
Исчезнуть,
Не оставив след
В предметах или в душах сущих:
Коль нет следов – ошибок нет
В печальной памяти живущих.
Быть чистой пустотой вне колеса прощаний,
Быть просто вечным,
Быть – молчаньем.
* * *
Светом быть одету,
небом быть покрыту...
Аввакум
Только светом быть одетым,
Только небом быть покрытым,
Не служить преградой ветру,
Не качаться поздним житом,
Не играть горячей кровью,
Не шуметь речной водицей,
К луговому изголовью
Низко-низко опуститься
На постель из мхов безвестных
И забытых трав невзрачных,
Чтобы видеть свод небесный
Неожиданно прозрачный.
* * *
Тенью под окнами лягу,
Выпаду летней росой
Или из озера гляну
Зыбкой сгоревшей звездой.
Ветром тишайшим провею
К еле знакомым домам,
Живы ли люди – проверю
И затаюсь между рам.
Утро растает, как свечка,
День забудется сном,
Я же так и не встречу
Мальчика с тонким лицом.
И ничего не желая,
В зыбкую брошусь звезду,
Облаком в небе растаю
И навсегда пропаду.
* * *
Как горошек мышиный
За густую траву,
Зацепился за жизнь я
И беспечно живу.
Лишь хозяин просторов,
Где мне жить-поживать,
Может стебель мой с корнем
От земли оторвать
Или просто косою
Отделить от корней –
Сенокосной порою
На усадьбе своей.
Не из бронзы и меди
И трава и кусты,
Да и люди-соседи,
Да и ты, друг,
И ты.
И тебя перед зноем
Может срезать коса.
Но держусь за живое,
Как за листья – роса.
А когда, друг мой милый,
Из лугов, что я знал,
Понесут меня вилы
На большой сеновал,
Я возьму в это зданье
То, что раньше любил:
Шепот милой герани,
Чьим соседом я был,
Холод влаги на коже
Тонких чутких корней...
Но спасти невозможно
Запах жизни моей.
Вся трава, что со мною
Упадет, чуть дыша,
Будет пахнуть копною,
А не грешной землею,
Будет пахнуть покоем,
Как святого душа.
И хозяин вселенной,
Осмотрев всё, что есть,
Скажет: «Доброе сено
Нынче собрано здесь!»
Весть
Вой собак под горой…
«Эй, хозяин, открой,
И прими запоздалую весть.
А приняв, не скорби,
Скарб с собой не бери:
У тебя только миг, чтоб присесть.
А потом не забудь
То, что пройдено:
Путь
Начинается снова, поверь.
Там, за темной стеной,
Будет мир и покой.
Выходи за тяжелую дверь.
Я тебе помогу.
У меня на веку
Было много подобных дверей.
Ты не бойся: ведь страх…
Что ты держишь в руках?
Эка тяжесть. Бросай поскорей!
Тяжесть там не в чести:
Вес мешает идти,
А тем более – просто лететь.
Уж пора верить в то,
Что легко, как листок, –
Что не золото и не медь.
У последней межи
О былом не тужи:
Кое-что сохранится и впредь.
Как войдешь в мир иной,
Станешь синей звездой
Вечно светом вчерашним гореть.
Ты почувствуешь здесь,
Что бессмертие – есть;
А его источник простой:
Усмирив свою прыть,
Будешь ты, стало быть,
Постоянною величиной».
Завещание
(на мотив Ницше)
Ни поместья, ни кареты,
Ни набитых сундуков…
Я не нажил вещи эти
Для семьи и для веков.
Ни теорий, ни религий,
Ни напутствий для семьи,
Оставляю только книги
(Книги, впрочем, не мои).
Может быть, еще чего-то
Оставляю – вы уж там
Разбирайтесь, коль охота
Ворошить прошедший хлам.
Я гореть не прекращаю,
Но сказать уже пора:
Ничего не обещаю,
Только угли завещаю,
Что родятся из костра.
Угольки – такая штука,
Что хранят вчерашний жар.
Завещаю дочке с внуком
Ими греть свой самовар,
Посыпать углем все тропы
В огороде,
Чтобы смог
Каждый бегать, как в Европе,
Без резиновых сапог.
Завещаю им не имя,
А костра неверный след.
Пусть углем непогрешимым
Мажут лица, словно гримом,
Для веселья долгих лет.