САД
Он весь сверкает и хрустит,Обледенелый сад.Ушедший от меня грустит,Но нет пути назад.
И солнца бледный тусклый лик —Лишь круглое окно;Я тайно знаю, чей двойникПриник к нему давно.
Здесь мой покой навеки взятПредчувствием беды,Сквозь тонкий лед еще сквозятВчерашние следы.
Склонился тусклый мертвый ликК немому сну полей,И замирает острый крикОтсталых журавлей.
* * *
Три раза пытать приходила.Я с криком тоски просыпаласьИ видела тонкие рукиИ темный насмешливый рот.«Ты с кем на заре целовалась,Клялась, что погибнешь в разлукеИ жгучую радость таила,Рыдая у черных ворот?Кого ты на смерть проводила,Тот скоро, о, скоро умрет».Был голос как крик ястребиный,Но странно на чей-то похожий.Все тело мое изгибалось,Почувствовав смертную дрожь,И плотная сеть паутиныУпала, окутала ложе…О, ты не напрасно смеялась,Моя непрощеная ложь!
МУЗЕ
Муза-сестра заглянула в лицо,Взгляд ее ясен и ярок.И отняла золотое кольцо,Первый весенний подарок.
Муза! ты видишь, как счастливы все —Девушки, женщины, вдовы…Лучше погибну на колесе,Только не эти оковы.
Знаю: гадая, и мне обрыватьНежный цветок маргаритку.Должен на этой земле испытатьКаждый любовную пытку.
Жгу до зари на окошке свечуИ ни о ком не тоскую,Но не хочу, не хочу, не хочуЗнать, как целуют другую.
Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:«Взор твой не ясен, не ярок…»Тихо отвечу: «Она отнялаБожий подарок».
НАДПИСЬ НА НЕОКОНЧЕННОМ ПОРТРЕТЕ
О, не вздыхайте обо мне,Печаль преступна и напрасна,Я здесь, на сером полотне,Возникла странно и неясно.
Взлетевших рук излом больной,В глазах улыбка исступленья,Я не могла бы стать инойПред горьким часом наслажденья.
Он так хотел, он так велелСловами мертвыми и злыми.Мой рот тревожно заалел,И щеки стали снеговыми.
И нет греха в его вине,Ушел, глядит в глаза другие,Но ничего не снится мнеВ моей предсмертной летаргии.
СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ
Слава тебе, безысходная боль!Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашелИ на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:«Нет на земле твоего короля…»
РЫБАК
Руки голы выше локтя,А глаза синей, чем лед.Едкий, душный запах дегтя,Как загар, тебе идет.
И всегда, всегда распахнутВорот куртки голубой,И рыбачки только ахнут,Закрасневшись пред тобой.
Даже девочка, что ходитВ город продавать камсу,Как потерянная бродитВечерами на мысу.
Щеки бледны, руки слабы,Истомленный взор глубок,Ноги ей щекочут крабы,Выползая на песок.
Но она уже не ловитИх протянутой рукой.Все сильней биенье кровиВ теле, раненном тоской.
ОН ЛЮБИЛ…
Он любил три вещи на свете:За вечерней пенье, белых павлиновИ стертые карты Америки.Не любил, когда плачут дети,Не любил чая с малинойИ женской истерики.…А я была его женой.
ПОДРАЖАНИЕ И. Ф. АННЕНСКОМУ
И с тобой, моей первой причудой,Я простился. Восток голубел.Просто молвила: «Я не забуду».Я не сразу поверил тебе.
Возникают, стираются лица,Мил сегодня, а завтра далек.Отчего же на этой страницеЯ когда-то загнул уголок?
И всегда открывается книгаВ том же месте. И странно тогда:Все как будто с прощального мигаНе прошли невозвратно года.
О, сказавший, что сердце из камня,Знал наверно: оно из огня…Никогда не пойму, ты близка мне,Или только любила меня.