Казалось, один он остался на свете
Затем лишь,
чтоб путника в мире приветить.
Хоть много чего сохранить не смогла,
Но душу деревня еще сберегла.
Наверно, вовеки она не иссякнет,
Раз вынесла столько погибели
всякой.
Наверно, вовеки она не исчезнет,
Раз столько еще и добра в ней, и
чести.
Раз детская чья-то головка одна
С таким любопытством глядит из
окна.
Раз может еще
так
глазами сиять
Анфиса Ивановна, Васина мать…
И сразу просторы исполнились
смысла,
И небо иначе над ними нависло.
И дали, что с новой встречаются
далью,
Уже не дышали такою печалью.
Все сделалось радостней, стало
прочней —
Земля при деревне
и небо при ней!
И мир не казался уже сиротою
Со всей необъятной своей широтою.
К деревне ведет и тропа, и дорога.
Еще так богата земля,
и так много
И сил, и красы у земли этой древней…
Доколе лежать ей, как спящей
царевне.
Доколе копить ей в полях своих
грусть,
Пора собирать деревенскую Русь!
Пора возродить ее силу на свете—
Так пели и травы, и листья, и ветер.
Так думали поле, и речка, и лес,
И даль, что смыкается с далью небес.
Так думал, наверно, Василий Белов,
Что вел нас по отчему краю без слов.
Пора! —
это Времени слышно веленье —
Увидеть деревне свое возрожденье.
А все, что в душе и в судьбе
наболело,—
Привычное дело,
привычное дело…
НИКОЛАЙ РУБЦОВ
(1936–1971)
ТИХАЯ МОЯ РОДИНА
В. Белову
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где же погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.—
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
ДО КОНЦА
До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!
Перед этой
Желтой, захолустной
Стороной березовой
Моей,
Перед нивой
Пасмурной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
ПОЕЗД
Поезд мчался с грохотом и воем,
Поезд мчался с лязганьем и свистом,
И ему навстречу желтым роем
Понеслись огни в просторе мглистом.
Поезд мчался с полным напряженьем
Мощных сил, уму непостижимых,
Перед самым, может быть,
крушеньем
Посреди миров несокрушимых.
Поезд мчался с прежним
напряженьем
Где-то в самых дебрях мирозданья,
Перед самым, может быть,
крушеньем,
Посреди явлений без названья…
Вот он, глазом огненным сверкая,
Вылетает… Дай дорогу, пеший!
На разъезде где-то, у сарая,
Подхватил меня, понес меня, как
леший!
Вместе с ним и я в просторе мглистом
Уж не смею мыслить о покое —
Мчусь куда-то с лязганьем и свистом,
Мчусь куда-то с грохотом и воем,
Мчусь куда-то с полным
напряженьем
Я, как есть, загадка мирозданья.
Перед самым, может быть,
крушеньем
Я кричу кому-то: «До свиданья!..»
Но довольно! Быстрое движенье
Все смелее в мире год от году,
И какое может быть крушенье,
Если столько в поезде народу?
ОЛЬГА ФОКИНА
(р. 1937)
РОДИНА
Простые звуки родины моей:
Реки неугомонной бормотанье
Да гулкое лесное кукованье
Под шорох созревающих полей.
Простые краски северных широт:
Румяный клевер, лен голубоватый,
И солнца блеск, немного виноватый,
И — облака, плывущие вразброд.
Плывут неторопливо, словно ждут,
Что я рванусь за ними, как когда-то…
Но мне, теперь не меньше их
крылатой,
Мне все равно, куда они плывут.
Мне все равно, какую из земель
Они с высот лазурных облюбуют,
Какие океаны околдуют
И соберут их звонкую капель.