1974
«За тридцать лет я сделала так мало…»
За тридцать лет я сделала так мало,
А так хотелось много сделать мне!
Задачей, целью, смыслом жизни стало
Вас воскресить — погибших на войне.
А время новые просило песни,
Я понимала это, но опять
Домой не возвратившийся ровесник
Моей рукою продолжал писать.
Опять, во сне, ползла, давясь от дыма,
Я к тем, кто молча замер на снегу…
Мои однополчане, побратимы,
До самой смерти я у вас в долгу!
И знаю, что склонитесь надо мною,
Когда ударит сердце, как набат,
Вы — мальчики, убитые войною,
Ты — мною похороненный комбат.
1974
«Как все это случилось…»
Как все это случилось,
Как лавиной обрушилось горе?
Жизнь рванулась,
Как «виллис»,
Изогнулась вдруг
Курской дугою,
Обожгла,
Как осколок,
Словно взрывом
Тряхнула.
Нет ни дома, ни школы,
Сводит судорога скулы.
Все, что было, —
То сплыло,
Все, что не было, —
Стало…
Я в окопе постылом
Прикорнула устало.
Где взялось столько силы
В детском худеньком теле?..
Надо мной и Россией
Небо цвета шинели…
1974
Коровы
А я вспоминаю снова:
В горячей густой пыли
Измученные коровы
По улице Маркса шли.
Откуда такое чудо —
Коровы в столице?
Бред!
Бессильно жрецы ОРУДа
Жезлы простирали вслед.
Буренка в тоске косила
На стадо машин глаза.
Деваха с кнутом спросила:
— Далече отсель вокзал? —
Застыл на момент угрюмо
Рогатый, брюхатый строй.
Я ляпнула, не подумав:
Вам лучше бы на метро! —
И, взглядом окинув хмуро
Меня с головы до ног,
— Чего ты болтаешь, дура? —
Усталый старик изрек.
…Шли беженцы сквозь столицу,
Гоня истомленный скот.
Тревожно в худые лица
Смотрел сорок первый год.
1974
«Могла ли я, простая санитарка…»
Могла ли я, простая санитарка,
Я, для которой бытом стала смерть,
Понять в бою, что никогда так ярко
Уже не будет жизнь моя гореть?
Могла ли знать в бреду окопных буден,
Что с той поры, как отгремит война,
Я никогда уже не буду людям
Необходима так и так нужна?..
1974
«А я сорок третий встречала…»
А я сорок третий встречала
В теплушке, несущейся в ад.
Войной или спиртом качало
В ночи добровольцев-солдат?
Мы выпили, может быть, лишку —
Все громче взрывался наш смех.
Подстриженная «под мальчишку»,
Была я похожа на всех.
Похожа на школьников тощих,
Что стали бойцами в тот час.
…Дымились деревни и рощи,
Огонь в нашей печке погас.
Взгрустнулось. Понятное дело —
Ведь все-таки рядышком смерть…
Я мальчиков этих жалела,
Как могут лишь сестры жалеть.
1974
«Декретом времени, эпохи властью…»
Декретом времени, эпохи властью
У ветеранов мировой войны
Жизнь — красным — на две разделило части,
Как некогда погоны старшины.
Цвет пламени, цвет знамени, цвет крови!
Четыре долгих, тридцать быстрых лет…
Не стали мы ни суше, ни суровей —
И только в сердце от ожога след.
Как на войне, чужой болеем болью,
Как на войне, чужого горя нет…
Две разных жизни — две неравных доли:
Четыре года, после — тридцать лет.
1974