«Меж колючек ощеренных, словно…»
Меж колючек ощеренных, словноЗлые жала, у стен, без движенья —Два ряда номерованных, ровных, —Мы стояли, готовы к мученьям.А за нами, за каторжным полем,Где трава порыжела от пыток,Сердце снова стремилось на волю,Порывалось к просторам открытым.Лютый Питель глумился над нами,А над карцера зданием хмурымТучи шли, собирались упрямо,С юга, с севера двигались бури.Тишина еще всюду стояла,В небе краски заката горели.Тучи, тронуты отсветом алым,Шли, как мы в прошлогоднем апреле!Словно рушились грозные скалы,Повисая над тихой лазурью.И стучало, стучало, стучалоНаше сердце, влюбленное в бурю.И таким показался плюгавымСтрой жандармов, закон их позорныйПеред доблестью этой и славой,Перед схваткой стихий непокорных.И внезапно с небес этих гневных,Обгоняя идущие тучи,Словно радостный клич, прогремел намПервый гром, молодой и могучий.Пали капли дождя, словно слезыНе печали, а светлого счастья.И вбирало все бури, все грозыНаше сердце, открытое настежь.Так мы слушали грома раскаты,Свежесть ливня вдыхая всей грудью.«Надо выдержать, выстоять надо,Вы сильней, чем стихия, вы – люди!Мир прекрасен в борьбе и дерзаньи.Тот, что мира такого частица,Тот пройдет через все испытанья,Тот угроз и смертей не страшится».… И хоть гнал нас охранник проклятыйИ придумывал новые зверства,Мы летели, как стая крылатых,В мир на крыльях, растущих из сердца.
Непредвиденный эпилог
Ты, запев мой, гневный и горячий,До поры скрывавшийся во мгле,Дождались и мы такой удачи,Чтоб идти свободно по земле.
Не терял я твердости и воли,Загнанный, как зверь, в одну из нор,Мог писать я только лишь в подполье,Но писал – врагам наперекор.
А когда война зловещей теньюК нам пришла и принесла беду,Я украдкой слов своих плетеньеЗакопал под вербою в саду.
Пусть шумят паны, пока не сгинут,Для меня их злоба не нова.И тогда своей жене и сынуЗавещал сберечь я те слова.
«Вы не лейте слез, – сказал я глухо, —Я прошу вас песню сохранить.Пусть меня убьют они, но духа,Что остался в песне, не убить!»
… И опять я с волею простился,И опять я брошен был во мглу,И опять в Березе очутилсяНа холодном каменном полу.
Тысячи людей сухих, как жерди,Согнанных тюремщиком в ряды,Шли неотвратимо в лапы смертиПод плетьми, без хлеба и воды.
Наконец однажды среди ночи,Сквозь горячку голода и тьмы,Услыхали голоса рабочихЗа колючей проволокой мы.
Это рухнул строй гнилой державы,Это старый мир исчез, как сон.А с востока, вся в сияньи славы,К нам свобода шла через кордон.
Полицаи в дебрях укрывались,Их душили ненависть и страх, —Но уже победно развевалисьКрасные знамена на домах.
Двадцать лет судьбы моей суровой —Двадцать книг, загубленных в огне.Но уже слова поэмы новойВозникали радостно во мне.