Мы кровь дорог оплачем в тысяче отчизн.
Нам ржавчину глотать, выплёвывая злато,
И править суждено, когда топор навис.
В бурьянах времени, божественно крылаты,
До вечера летим с зенита глядя вниз.
1932
Перевод 2011 г.
Три песни
(Из цикла «Вечная мать»)
1
Мама, тебя я не знаю
(Звук каждый тоскует об этом!)
Твой образ преследует всюду –
Друг друга не можем найти.
И раз лишь коснулся огня я,
Безумство дарящего света,
Нектара пьянящего чуда
Под сладкую песню груди.
Качали меня в колыбели
Ветра, ни на миг не стихая,
Невидимой мамы рукою,
Как снег, побелевшей рукой.
Судьба колыбельную пела:
«Скитаться тебя обрекаю,
Искать её образ, тоскуя
По матери грешной, святой».
2
Показалось... В тусклом свете,
В голубом дыму сигары
Два зрачка, что в цвете сером
Отразили вечность вдруг...
Но я помню руки эти,
Песню, словно плач гитары.
И взволнован я без меры,
Всё кафе дрожит вокруг.
Не чаруй, не будь судьёю,
Не пленяй своим сияньем!
Горько губ твоих похмелье,
Грудь – мученье естества.
Глаз, затихнув, не закрою:
Твой покой мне – истязанье,
Колыбель – как чаша с зельем
Ворожбы и колдовства.
Не тебе я жёг лампаду,
Образ твой мне не был явлен,
Утешенья не пытался
У груди твоей искать.
На колени рухнув, падал,
Табуном страстей раздавлен,
Не нашёл, как ни старался,
Эту вечность, эту мать.
3
Безумство волшебства и вздохов немота...
Горячка пьяных снов их гонит вдаль упрямо,
И плач моих шагов шепнёт в настил моста,
Как в уши:
«Где ты, мама, мама?!
К случайно встреченной прильнув груди,
Я думал: это будешь ты однажды.
Твоей жестокой ласки я искал в пути,
Тебя преследовал и жаждал.
Любая грудь – обман
Несбывшихся удач.
Горячка пьяных снов их гонит вдаль упрямо.
И будут вечно слышать улицы мой плач
Сквозь шёпот сбитых ног:
«О, где ты, мама, мама?»
1933
Перевод 2011г.
Из книги «Ночи без крова»
Два эскиза
1
Я говорю лишь: «Погоди!»
«Пророк!» – смеюсь я над собою.
Теперь, куда ни погляди,
Жизнь расцвела вдруг сединою.
Вчера всё было бело в ней,
Сегодня –
Синь тоски в тумане...
А «завтра» из крови моей
Страсть черпает и в бездну тянет.
Во чреве ночи
Я и ты.
Химеры, как на Нотр-Даме,
Кишат. И сердца страх меж них
Поёт кровавыми слезами.
Нам текст, быть может, не знаком,
Но вот мотив мы не забыли.
Святили жатву мы огнём,
Снопы же в ужасах винили.
Сирень любви твоей – не мне,
И в ночь безумств я – не с тобою.
Не выразить мне в рифм вине
Весь песни хмель с её тоскою.
2
Везде случайный и чужой
Сквозь тишь и бури путь свой правлю.
Любую встречную я сделаю струной
И зла смычком звучать заставлю.
Я – маг, и стих – волшебный жезл мой,
И, если бы не я – в чалме и фраке, –
Ты б оставалась улочкой пустой
Без месяца, без фонаря во мраке.
Нож одиночества из сердца извлекла
И хаосу вонзила в плечи.
В туманах страсти, путаясь брела.
«Он есть!» – Шептала ты. – «Его я встречу!»
Была ты – островок забытый, нежилой,
Пока желанный парус не причалил.
И ты б осталась скрипкою немой,
Когда б не я – скрипач печали.
1934
Перевод 2011г.
Из книги «Стихи для себя»
Из цикла «Улица односторонней печали»
Песня пьяного
Петляет шоссе, и идти нелегко.
Дорога – конца ей не вижу!
Шатаясь бреду я, а ты далеко –
Луна, и та кажется ближе.
Шатаюсь? Вот грех-то! А ты мне ответь
(Ведь всё сейчас шатко на свете):
Налево? Направо? – Откуда смотреть!
Поэтому трудно ответить.
Моя голова – в небе, в венчике звёзд