— У меня серый, а полагается черный.
— Что, в армию забирают? — спросил таксист.
— Ага.
— Так зачем же тебе костюм?
— Он женится, — объяснил Колька.
— Дурак, — сказал таксист. — Гуляй — пока молод. Во флот?
— Пехота.
— Два года. Да-да… Тут в ночную ездишь и то боишься, как бы кто тебя не заменил, а то два года. Не завидую.
— Не ваше дело, — сказал Саша.
— Вив олрэди бии хиэ, — сказал иностранец Кольке.
— Он уже здесь был, — сказал Саша.
— Мир, дружба, — Колька вздохнул.
— Спроси у него, он китаец? — обернулся к Кольке таксист.
— Вы китаец? — спросил Колька по-русски.
— Японца, — вежливо ответил человек.
— Он японец, — сказал Колька.
В ГУМе, как всегда, было многолюдно.
Шли приезжие, сразу заметные в толпе по обилию разнообразных покупок.
Узбеки в ярких халатах сопровождали только что купленный белоснежный холодильник.
Иностранцы несли балалайки.
Над переходами, над толпой гремела веселая музыка.
Володя ходил вдоль длинного ряда пишущих машинок. Он пробовал машинки, вставляя лист бумаги и печатая одно и то же: «Владимир Ермаков», «Владимир Ермаков»…
Он был в новом костюме, в белой рубашке и с журналами под мышкой.
— Привет, укушенный! — раздался знакомый голос.
Колька и Саша стояли за стеклом отдела.
— Купил? — Колька деловито разглядывал костюм, трогал его руками. — А говорил, в Третьяковку пойдешь?
— Уже, — сказал Володя. — Хороший? — спросил он про костюм.
— Нормальный, — сказал Колька.
— И на работу ходить и в театр прилично, — сказал Володя.
— И в гроб можно, — добавил Колька.
— Да брось ты, — сказал Саша, — вот мне такой и нужен.
— Слушай, — вдруг сказал Колька, — ты когда едешь?
— Полпервого.
— Дай нам на время костюм, а вечером заберешь. У него свадьба сегодня. Познакомься. Это Саша.
— Володя.
— Договорились? — спросил Колька.
— Не надо, — сказал Саша. — Я сам куплю.
— Зачем! — возмутился Колька. — Он же дает!
— Не буду я в чужом костюме жениться. Нехорошо это.
— Никто не узнает, — уговаривал Колька. — Чего деньги зря тратить? Лучше Светке чего-нибудь купи.
— Ты думаешь? — Саша колебался.
— Конечно, давай, — сказал Колька Володе.
— Прямо сейчас? — спросил Володя.
— К пяти. Ему в пять в загсе надо быть.
— К пяти дам.
— Порядок, — обрадовался Колька. — А то он меня с этим костюмом замучил.
Ребята шли мимо длинного гумовского прилавка, осматривая витрины.
Спортивный отдел. Колька разглядывал складную байдарку.
— Слушай, — сказал он Саше. — Давай купим. Сто рублей.
— Зачем? — спросил Саша.
— Возьмем отпуск, сядем на байдарку и доплывем до Черного моря.
— Куда это я поплыву? — сказал Саша. — Мне же в армию надо.
— Ну, через два года поплывем, — сказал Колька.
— Через два года и купим, надо Свету спросить, — сказал Саша.
Автоматная будка была тут же, в ГУМе. Коле и Володе сквозь толстое стекло не было слышно, что именно говорит Саша в трубку, но по артикуляции можно было предположить, что разговор шел о любви.
— Странный малый, — сказал Володя, кивнув на Сашу.
— Жених, — Колька вздохнул. — Что это у тебя? Журналы?
— Это авторские, — сказал Володя.
Он открыл один из журналов и показал Кольке.
Там была напечатана маленькая фотография Володи. Под фотографией было написано:
«ТАЙГА»
(рассказ)
Владимир Ермаков
— Три листа, — Колька просмотрел рассказ. — А я в письме больше четырех строк написать не могу. «Как поживаешь… Я поживаю… У нас хорошая погода»… И всё.
— Подарить? — спросил Володя Кольку.
— Давай, — без особой охоты согласился Колька.
Володя положил журнал на прилавок и написал:
«Николаю. Первому человеку, которому я дарю свой первый рассказ».
— Смотри, — сказал Колька выходящему из будки Саше, — он, оказывается, писатель.
— Случайность, — заскромничал Володя. — Я для нашей многотиражки писал, а они перепечатали.
— А-а, — равнодушно сказал Саша. — Она пластинку велела купить.
— Вот его фотография, — показал Колька.
— Да, — подтвердил Саша, — Мендельсона, «Свадебный марш». Где тут пластинки продаются?..
В отделе пластинок на проигрывателе крутился «Свадебный марш» Мендельсона.
— У вас небьющихся пластинок нет? — спрашивал Володя девушку-продавщицу.