— Подожди. Ты осознаешь, о чем я с тобой разговариваю?
— Нет. Но тебе будет еще хуже, когда я все осознаю.
— Почему?
— А потому что я загадала: если ты начнешь читать мне мораль о задержке грузооборота на речном транспорте, я тут же прыгаю за борт. Разве можно невестам читать мораль?
— А если невеста баржу утопить захочет?
— Пусть топит, пожалуйста! Храброму человеку для невесты и буксира не жалко. — Катя смотрит на белые перчатки шкипера. — Сними перчатку.
Шкипер снимает перчатку. Катя бросает ее к ногам лошади.
— Ты что? — спрашивает шкипер.
— Там клетка, а в клетке тигр. Дикое животное готово к борьбе. А ну, шкипер, лезь в клетку!
Лошадь добрыми глазами смотрит на перчатку, наступает на нее копытом, поворачивает голову к шкиперу и Кате. Шкипер поднимает перчатку, сравнивает ее с той, что на руке. Перчатка из-под копыт грязная.
— Смотри.
— Это можно исправить. — Катя снимает с руки шкипера перчатку и забрасывает ее подальше, за четвертую лошадь.
Шкипер возмущен, он собирается что-то сказать, но Катя останавливает его:
— Тебе так гораздо лучше.
— Я сам знаю, как мне лучше! Я их сам стирал!
— Больше этого не будет. Ты ничего не будешь стирать, а твои перчатки я все равно выкину. Пусть конная милиция ездит в белых перчатках.
Вечер, баржа плывет мимо набережной Парка культуры и отдыха им. Горького. Над нарком медленно вертится колесо обозрения — каждая кабина украшена цветными лампочками. Вдоль набережной одновременно зажигаются фонари. Близко проходит белый речной трамвай, с его верхней палубы слышна музыка.
У борта баржи стоит ее команда. Люди смотрят на берег. Все одеты нарядней, чем в пути. Только матрос Павлик не сменил свою старую куртку и старые вельветовые брюки.
Из домика на корме выходит Катя. Она в белой кофточке и темной юбке, ее светлые волосы гладко расчесаны, вид у нее праздничный, она очень красивая и свежая. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нее. Все, кроме шкипера. Он упорно смотрит на колесо обозрения. Катя не подходит к нему, она кладет руку на плечо Павлика, и они вместе стоят у борта, смотрят на берег.
— Интересно, все интересно, — говорит Катя.
— Обыкновенно. А что ты меня обнимаешь?
— А почему мне тебя не обнимать?
— Я не шкипер. А ну, повернись и закрой глаза.
— Зачем?
— Поворачивайся.
Катя закрывает глаза и поворачивается, Павлик достает из кармана чешские стеклянные бусы и застегивает их на Катиной шее. Не открывая глаз, Катя поправляет бусы на груди, улыбается и, повернувшись, целует Павлика в подбородок — выше она не достает. Павлик очень смущен.
— Посмотри! — окликает Катя шкипера.
— Импортные? — спрашивает тот у Павлика.
— Не знаю. Купил, и все.
— Где ты купил? — спрашивает Катя.
— В Ярославле, у одного матроса. Он их с горя продал: ему невеста изменила. Он ее убить хотел, а потом передумал.
Шкипер незаметно дергает Павлика за рукав куртки.
— А потом еще раз передумал и все-таки убил, — закончил Павлик. — Нравятся бусы?
— Очень.
— Сними-ка, — приказывает шкипер.
— Зачем?
— Сними.
Катя снимает бусы, протягивает их шкиперу, и шкипер спокойно выбрасывает бусы за борт.
— Думаешь, это красиво? — говорит Катя. — Может, ты еще деньги начнешь жечь, как в кинофильме «Идиот»?
— Мне не нравятся эти стеклышки, — спокойно отвечает шкипер.
Катя смотрит на руки шкипера в белых перчатках, обходит его кругом:
— Если бы мы сейчас договорились выбросить за борт все, что нам не нравится, я бы выбросила тебя целиком, начиная от белой фуражки.
Она поворачивается, идет на нос баржи, садится на канатный ящик. Шкипер благодарно пожимает руку Павлика (смысл этого непонятного жеста раскроется в следующем эпизоде).
А пока баржа подплывает к Крымскому мосту, его высокие фермы обозначены лампочками, на мосту стоят люди, смотрят вниз. Баржа входит в тень под мостом.
Баржа стоит у Малою Каменного моста рядом с кинотеатром «Ударник». Через мост проходит прозрачный, светящийся троллейбус, над крышей дома горит большая синяя рыба, двигаются буквы. Буквы складываются в слова, слова — в рекламные лозунги о селедке, будильниках, выгодах социального страхования и пользе трехпроцентною займа, и о том, что каждый гражданин, уходя из помещения, обязан выключать электроприборы. Все это произносится вслух голосом Кати, без всякого выражения и необходимых пауз.
Катя стоит у борта баржи, на голове у нее косынка, лицо — невеселое. Она произносит последнюю рекламу, машет рукой, отворачивается, идет вдоль борта. На барже остались только лошади в трюме и несколько женщин, которые за ними ухаживают.