По набережной идет Павлик. Катя издали замечает его, обрадованно машет рукой. Павлик спускается по сходням на баржу. Катя:
— Почему так рано? Мы же утром уходим.
— Надоело одному шататься.
— Пошли бы вместе.
— Зачем?
Они идут вдоль борта к корме — впереди Павлик, за ним Катя.
— Как зачем? Я же никогда не была в Москве!
— Москва как Москва. Третьяковская галерея, магазин «Детский мир», ресторан «Поплавок». Который год сюда плаваем. А где шкипер?
— Ушел.
— Тебя не взял?
— Не взял. А почему ты его тогда не стукнул?
— Нельзя бить начальника на службе.
— А на берегу можно?
— Такого ударишь. Он лошадь поднимает.
Павлик спускается по узкой лестнице. Катя ждет его.
Он возвращается со свернутой постелью.
Катя:
— А ты разве не поднимешь лошадь?
— Слушай, что ты ко мне пристала? Что ты от меня хочешь? Чтобы я пошел поднимать лошадь?
— А ты поднимешь?
Павлик молча кладет постель на палубу, идет к трюму, спускается в него. Катя следует за ним. Павлик подходит к ближайшей лошади, подлезает под нее и, обхватив ее ноги, приподнимает. Он держит лошадь несколько секунд, осторожно опускает, молча выходит на палубу, разворачивает постель, раздевается, ложится, накрывшись одеялом. Катя садится рядом, смотрит на дома вдоль канала. В домах начинают гаснуть окна. Гаснут фонари набережной. Павлик лежит, отвернувшись от Кати. Катя осторожно трогает его рукой:
— Павлик, а он меня любит?
— Кто?
— Шкипер.
— Я у него не спрашивал.
— А куда он ушел?
— Откуда я знаю? Есть много разных мест.
— Павлик, а это очень страшные места?
Павлик смотрит на расстроенное Катино лицо, встает:
— Пойдем.
Павлик ведет Катю к домику шкипера, зажигает там свет, выдвигает ящик старого письменного стала. В ящике — коробка, наполненная чешскими украшениями из стекла.
Павлик:
— Понятно?
— Нет.
— Это его украшения для тебя.
— Ты украл у шкипера бусы?
— Все бы так крали. Шкипер дает мне это проклятое украшение, а я как бы дарю его тебе, а ему оно как бы не нравится, и он кидает его за борт. Мистификация.
— Что такое мистификация?
— А то, что он тебя любит под видом мести.
Шкипер идет арбатским переулком мимо старых двориков, одноэтажных домов с колоннами и мемориальными досками, мимо заборов, обклеенных афишами. В руке у шкипера шляпная коробка.
Шкипер входит во двор. Слева и справа поднимаются современные дома, а впереди, за деревьями, стоит старый пустой дом, который подлежит сносу. Сегодня жильцы переезжают из него. Они расположились во дворе с кроватями, зеркалами и прочей мебелью. Дом отключен от электрической сети, у него темные окна. Во дворе стоит чья-то «Волга» с зажженными фарами, чтобы всем было видно, кто где находится. Подъезжают грузовики, на них втаскивают мебель.
Во дворе шумно, на балконах соседних домов стоят люди, смотрят вниз. Шкипер спрашивает пробегающую девочку:
— Что это такое?
— Наш дом сносят.
— Зачем?
— Чтобы скверик устроить.
Девочка бежит дальше, а шкипер идет сквозь толпу.
Он будет спрашивать у разных людей, где найти Анну, и ему будут отвечать так:
— Не знаю, — скажет старый человек, сидящий в соломенном кресле у черного рояля, на котором парень неумело подбирает «Тишину».
— Не знаем, — скажут разными голосами девять одинаково одетых ребятишек на длинной скамейке.
— Не знаем, — скажут их родители, стоящие за ними.
А девушка и парень ему ничего не ответят. Они будут танцевать среди узлов под радиолу, которая бескорыстно выставлена в окне четвертого этажа соседнего дома.
— Кого? — переспросит старуха, сидящая в окружении пяти кошек и с кошкой на коленях у огромного комода с резными фигурами.
— Привет, — скажет парень в кедах, который будет медленно кататься на велосипеде между кроватями, зеркалами, и потом он добавит: — Анна еще в доме.
Шкипер заходит в темный подъезд, поднимается по лестнице мимо раскрытых настежь дверей.
На втором этаже человек свинчивает с двери медную табличку. Рядом стоит женщина и зажигает спички. Одна догорит, зажжет другую, а он все свинчивает. Навстречу шкиперу спускается человек с двумя манекенами под мышкой. Шкипер пропускает его и поднимается дальше.