Но здесь совсем не пахнет гнилью.
Здесь, для меня, свобода и простор.
Не лезут здесь с ногами в мою душу.
Здесь воздух, хоть цепляй топор,
Но подлецы давно ушли на сушу.
Они давно на мерседесах по шоссе...
А я буксую, грязью с потом обливаясь.
Но захочу, по встречной полосе
Промчусь, свободой наслаждаясь.
Меня не делают законы и уставы.
Теперь я сам свои законы создаю.
Не давит жизнь тяжёлой ношей славы,
Хотя и я, порой, смертельно устаю.
Но я не брошусь в землю с минарета,
Затравлен злой, завистливой толпой.
Хотя судьба для каждого поэта:
Быть одному с печалью и тоской...
Орфография жизни
Ни единственным словом, ни строчкой
Никого не хочу обмануть.
Пусть поэма кончается точкой,
Но не кончится точкой мой путь.
Жизнь моя, как плохое творенье,
Состоит из одних запятых.
Душу мучают знаки сомненья,
Многоточия мыслей пустых.
Надо мною висит знак вопроса,
Как взлетевший над плахой топор.
Восклицательный знак смотрит косо,-
Он придумает мне приговор.
Часто в жизни я ошибался,
И не там ударение ставил,
Из кавычек на волю всё рвался,
Чтобы жить без запретов и правил.
Я бежал от пустых предложений,
За собою сжигая мосты.
Я страдал от ненужных сомнений,
И терял по дороге мечты.
А большие тузы алфавита
Бессердечно склоняли меня...
В прошлом всё, и любовь позабыта,
Но не стану покорнее я.
Пусть по жизни прошёл одиночкой,
Пусть назад ничего не вернуть,-
Ни единственным словом, ни строчкой
Никого не хочу обмануть.
Страна туалетной политики
Был я не удел в стране Советов.
Но хоть мысли не печатались мои,
На стенах вокзальных туалетов
Не царапал я гвоздём стихи свои.
Наша власть не жалует поэтов
(Так у нас давно заведено).
Задыхался я от множества запретов.
Было всё у нас запрещено.
А когда времён дождались новых.
Вместе с гласностью полезло и гнильё.
По стране, во всех местах отхожих,
Появились надписи про лучшее житьё.
Знанье без ума - большая драма
(Наш народ всегда любил читать).
Эта туалетная реклама
Начала страною управлять.
Так политика общественных уборных
Превратила нас в заложников нужды -
Нищих, исстрадавшихся, голодных,
Обезумевших от горя и вражды.
Без ума погибла Перестройка.
Мы пошли стремительно ко дну.
Ведь идеология помойки,
Сделает помойкой всю страну...
Больше нет уже страны Советов,
Только я совсем не изменился,
И стихи, на стенах туалетов,
До сих пор писать не научился.
Мне до смерти хотелось жить
Мне до смерти хотелось жить.
Но как? - не знал и просто не умел.
Всё рвался подвиг совершить.
Я был отчаян, дерзок, смел.
Я не жалел ни дней, ни сил,
Забыл о всём и бросил всех,
В азарте бешено спешил...
Но миновал меня успех.
Мне до смерти хотелось жить.
Но как? - не знал и просто не умел.
Хотел безудержно любить,
Но подойти к тебе не смел.
Ты не смотрела на меня,
А я не пил, не ел, не спал.
Нет, не зажёг в тебе огня...
Цветок моей любви увял.
Мне до смерти хотелось жить.
Но как? - не знал и просто не умел.
Хотел со всеми я дружить
И, меж друзей, врагов не разглядел.
Я верил всем - наивно и открыто,
Но правды не было и нет,
И, как старуха у разбитого корыта,
Сижу один на склоне лет...
Порой
Порой, хочу я помолиться
И счастья попросить немного,
Но этим помыслам не сбыться,
Ведь я, увы, не верю в Бога.
Порой, хочу я честным быть
(Хоть это стало и не модным),
Но это значит - нищим жить,
И уж конечно не свободным.
Порой, влюбиться я хочу,
Чтоб в чувствах под луной признаться,
Но нет Её, и я молчу,-
Мне не дано с Ней повстречаться.
Один, отравленный тоскою,