Проклинали судьбу,
Волыну держали на взводе.
Одни лишь деревья, удрученные поливной нуждой,
Тоскливо стенали в белесой ночи,
Не прекращая петь свою песнь
Пожелтевшей листвы.
За водкой!
Дверь из падика отворяется
Холодная серая улица воспаляется
Ее передернуло от смердящего запаха
Но не в первой с ней такое случается.
Хмурый и грязный,
С водочным амбре за пазухой,
Вкатывается в свет фонаря
Фигура не привлекательная.
Она, шарахаясь,
Вдоль стенки обляпанной,
Не твердой походкой
Держась еле за стену,
Уверенно преться до заворота злачного.
И на встречу фигуре несчастливой
Идут массы людей, не сказать, что уж больно счастливей.
На их лицах застыла усталость,
Гнев и боль, простая ненависть к брату.
Фигура истошно кричит в никуда,
Попутно пытаясь нарваться на драку.
Но кроме словца из когорты матерной,
Увы не получает желанного.
В принципе плевала фигура на обстоятельства,
Ведь представительство злачного рая,
Уж пред взором неясным почти что представилось.
И курсом прямым, не сбавляя шагов,
Не замечая, толкая случайных прохожих,
Ввалилась фигура
Броненосной кормой
В свой столь лелеянный порт.
Жизнью измотанной рожей
Женщина в теле
Встречает знакомую, такую же рожу.
Ни звука, ни слова,
Даже в глаза несмотря,
Она ленно привстала
Со своего стула-трона,
Сгоревшей во шрамах, пышной рукой,
С полки берет пол литра водки.
Зслышался звон копейных рублев
Они посыпались прямо на пластик,
Их сверху накрыла бумажка-купюра,
Номиналом в три сотни родных деревянных.
Рабочая схема!
Типично-обычная схема.
Фигура, с улыбкой, схватила свое,
Продавщица, не считая, деньги бросила в кассу.
Все при своем,
Чего еще надо?
Шарахаясь, вышло из магазина
Фигурное тело из мяса и в мясо,
Нетвердо, как по пути до магаза,
Так же зашагало оно до парадной,
Где в битве, сквозь слезы и пот,
Одержать ему велено, самою судьбой,
Тяжелую битву с лестничным всходом.
А после всего, грузно пасть на диван,
Залить нутро водкой
И мерно заснуть до похмельного утра
Или и вовсе больше не подняться с дивана.
Не спастись
Стонали собаки
В лучах подворотен,
Искали кинжалы,
По запаху крови,
Теплую струйку
Артерии в горле.
Город не спал,
Город спасался-
Бежал от оргазмов
Битвы нещадной,
Но заговор тихий
Был все так же в завесе.
Не смогли, не успели
Спасти свое тельце,
Сотни уснувших,
В мягких постелях.
Пылают навесы,
Трещат всюду стекла,
На улицах не слышно собачьего воя,
На улице слышен отныне лишь вопль,
Да звонкая песня-
Песнь меча обагренного кровью.
Потерянный, исчезнувший
Дело дня-
Смотреть на изрубленный двор
И слушать стуки мостовой,
Попивая напиток
В грустном колодце
Питерских окон,
Вспоминая поэтов,
Навечно пропавших,
Затерянных где-то во времени и пространстве,
Запрятанные собственным талантом
На окраины панельных городов-
Провинциальных или столичных
Без разницы.
Одинокому сумасброду
Хоть на марсе,
Но слова его так и не долетят
До масти
Массового сознания:
До всех этих менеджеров
Сидящих в коробках из стали,
Домохозяек
Прозябающих на кухнях в экранах,
Подростков, что вечно против чего-то…
Их предложения и точки
Навечно молчат на страницах и строчках,
Сгорающие в тишине стадионов,
Присыпанные пылью
На библиотечных полках,
Давно отживших свой срок!