И не ходи вокруг, как лис.
На мне свет клином не сошелся.
Ищи себе других подруг охочих до мужской заботы.
А я уж как-нибудь...без рук...
И вообще оставим счеты".
Но это все - слова, слова...
А не уйти от женской доли.
И вижу я, как ты слаба, моей сопротивляясь воле.
Как смотришь, веря и любя, готова подчиниться ласке, забыть, перебороть себя...
Но это все не для огласки.
13.08.76
Пермь
Московского разлива "Саперави" грузину не в диковинку, а я им запиваю вымыслы о славе и прелестях земного бытия.
Сухой восторг покалывает десны, коронок поскрежетывает сталь...
Мечтать о счастье никогда не поздно, а пропитого никогда не жаль.
2.09.76
Улан несет свои мудэ через тайгу в Улан-Удэ.
Не сибиряк, а сибарит, в седле, как в кресле, он сидит.
Ах, если б ведал братец Жан про состоянье каторжан, то он не крался б, как пират, к безвестным дочерям бурят и много б раньше расплескал излишек сил на спины скал...
30.09.76
Улан-Удэ
КЯХТИНСКИЙ ТРАКТ
Пески заметают мои следы от Кяхты к Улан-Удэ.
"П - и - т - ь!" - они просят. Воды, воды! - их золотой орде.
Они засыпали сотни рек, выпили тьму озер; а тут идет себе человек, его не догнать позор.
Дорога шевелится. Поперек бегут песчаные змейки.
Все норовят прошмыгнуть между ног.
Ловить их руками не смейте.
Не слышен юркой песчанки укус; был человек и нету.
Лишь у дороги вырастет куст, сил наберется к лету.
Меня легко обогнал бензовоз, гремя обрывком цепи.
А я неподвижен, я словно прирос к неласковой этой степи.
Сквозь целую вечность дошел до скалы, одетой в лишайник и мох.
Гляжу: надо мною парят орлы, и сам я парень не плох.
Если не сдался горючим пескам, столько миль отшагал, что ступни, как влитые, пристали к носкам.
Гипсовым каждый стал.
В угол поставишь - не упадут три ночи и три дня.
И только тогда победит уют, когда добавить огня.
Чтобы от печки березовый жар заново переродил, выпей черемуховый отвар и набирайся сил.
Уже позади Ново-Селенгинск.
Отстал Гусиноозерск.
И снова кругом песчинок писк и бесконечный порск.
Снова сопки готовят сеть, боясь ненароком спугнуть.
Ты начинаешь для смелости петь, продолжая свой путь.
Здесь двести и триста лет назад не уцелеть одному.
Осмеливался лишь конный отряд идти из страны в страну.
Здесь чаеторговля давно велась.
Здесь гнали отары овец.
Здесь крепла русских с монголами связь, с китайцами, наконец.
Намного позже Суэцкий канал
Запад связал и Восток;
И мощным деревом сразу стал нового века росток.
Но Кяхтинский тракт не утратил друзей в эпоху великих событий.
Работает неповторимый музей, без выходных открытый.
Лет через тридцать мне бы взглянуть на эту бурятскую степь и повторить восторженный путь, не уставая петь.
4-17.10.76.
Кяхта - Улан-Удэ
1977 год
Сегодня сердце каждого честного человека - счетчик Гейгера.
20.08.77
ПОЛЕМИЧЕСКОЕ
Барокко - не порок.
И я не вижу прока отстаивать порой в поэзии барокко.
Но кое-кто не раз с гримасой ортодокса твердил, что хлебный квас питательнее морса.
Усматривал резон в спасительной рацее, мол, вреден нам озон латинского лицея.
Мол, за народ болит ретивое, и косо следил: кто индивид патлатый? Что за космы?
Рычал: "Космополит!"
А клички нет страшнее.
Когда подобный тип, как с ним сидеть в траншее?!
Уж космос покорен, а все его корежит...
Явись к нему Харон, он и его - по роже.
"Откель и кто таков?
Сомнительное имя.
Средь здешних мужиков не встретилось доныне".
Не буду докучать сопоставленьем стилей.
К чему права качать!
Меня-то окрестили.
20.08.77
Чего мне хочется, друзья?
Совсем не воли и покоя.
Мне чувство ведомо другое, хоть вслух кричать о нем нельзя.
Лишь изредка, наедине с самим собой в укромном месте задумываюсь я о чести поэтом быть в родной стране.
И кочевая жизнь моя вдруг предстает случайным благом, а зла ком непременно злаком, и в том значенье вижу я.
Нам должно сдвинуть тарантас, застрявший в редкостном болоте...
Нажмем-ка по своей охоте, авось да вывезет Пегас!..
21.08.77
1978 год
Переполненный автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.
Примостившись на подножке я с другими вместе мчу.
В запотевшее окошко что-то высмотреть хочу.
Эх, поездить бы беспечно, на сиденье развалясь, чтобы стекла бесконечно не захлестывала грязь.
Но по-прежнему автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.
3.01.78.
В ОЧЕРЕДИ
Город мой, моя столица, мишурой своей маня, многорука и столица, спросит как-нибудь меня:
"Сыт ли песенной отравой?
Как проводишь жизнь свою?!"
В очереди не за славой, за сосисками стою.
31.03.78
О, леденящий душу звук!
Чем это вызвано - ветрами или касаньем чьих-то рук - стекла позвякиванье в раме?..
Во сне, с метелью заодно, с усмешкой каверзно-дремотной
Ночь плющит безразмерный нос, словно пенсне, придвинув окна.
З1.03.78
1979 год
ЛУГ
На лугу - Шереметьевки близ - я внезапно подумал о сыне...
Здесь сосняк молодой и осинник, как подростки, стыдясь, обнялись.
Я представил, как рядом идет, как он лезет бездумно в болото; и ещё несказанное что-то потянуло вперед и вперед.
Я увидел шеренги могил, расположенных друг против друга.
Среди этого адского круга я один о спасенье молил.
Я увидел провалы глазниц, что распяты на ржавых прицелах.
Кто задумался, есть ли мицелий у людских бесконечных гробниц?!
Кто, впадая в воинственный раж, за гробами шел, как за грибами?
Шевелил я беззвучно губами:
"Неужели сын тоже мираж?!"
Оглядевшись, я понял: кругом не могил чернота, а окопы.
И опять неподвластное что-то подтолкнуло - скорее пойдем...
Солнце выше. Пора и домой.
Да грибов не прибавилось в сумке.
...Тридцать лет, как единые сутки, размотались. Клубок непростой.