Я обернуся "незнакомкой",
и чудные мои черты
в тот вечер, тающий незвонко,
с такой тоской увидишь ты.
Но вот бегу я, спотыкаюсь
и об утесы бьюсь, кричу,
и нежный лирик, отзываясь,
мне душу дарит.
Я молчу, не в силах высказать
словами
свою бездонную любовь,
цветы бутонами-стихами
чаруют ароматом вновь.
Ты здесь в печали вековечной,
звездой в пылающей душе,
потоком мысли бесконечной,
в бессмертном страждущем стихе.
И я твоей тоской и мукой,
твоей любовью и мечтой,
Все, что чернит и вялит скукой,
в поклоне низком пред тобой,
внемля печальным стройным звукам,
смываю светлою слезой. 1972
ОСТАНОВИСЬ ПОСТОЙ БЕЖАТЬ...
Остановись, постой бежать,
Дай мне подумать, осмотреться,
Вчера ль на свет рожала мать,
Сегодня далеко от детства.
И юности запал прошел,
А в зрелости вопрос свершений;
Куда бежишь -- остановись!
Я далеко от разрешений загадок жизни;
Хоть божись, напрасно наше красноречье.
Она уходит наша жизнь.
Пусть мудро это, но грущу,
Смириться не сумев, ищу иную истину.
Познав прискорбия венец -
Всему, что думает -- конец. 1972
ГИМН МУЗЫКЕ
Волнуйте, жальте, протестуйте,
Зовите верить и любить,
Дарите муку, наслажденье,
Прощать учите прегрешенья,
И не прощая преступленья,
Учите мудро, чисто жить.
О песнь музыки и музы,
Внемлю, дыханье затаив,
Как страстные святые узы
Слова со звуками сроднив,
В меня вливаются бальзамом,
Слезу исторгнув из глубин,
Курятся неги фимиамом,
И сердца трепетный рубин
Порывом взлетным устремится
Навстречу звукам и словам,
Не человеком -- вольной птицей
Я улетаю к небесам. 1972
НЕТ МУКИ ГОРЕСТНЕЙ И СЛАЩЕ...
Нет муки горестней и слаще,
Нет чище радости и страсти
Души порыв и взлет мечты,
И ощущенье высоты;
Призванья робкие признанья
В душе хоть горечь увяданья,
В смятении сумбурный ум,
И боль невысказанных дум.
Себе признаться не грешно -
Надеяться и ждать смешно. 1972
МИМО ПРОХОДЯТ ЛЮДИ...
Мимо проходят люди,
Чужие усталые лица.
Что-то завтра будет?
Ночью кошмар мне снится.
Мимо проходят чужие,
Бредут усталые странники,
А среди них родные
Идут, утонув в коноплянике.
Чужими стали родные,
Родными стали чужие;
Узы крови простые,
Узы духа иные.
Я болью души болею,
Я плача души не скрою;
По жизни бреду аллеи
Духовною сиротою. 1972
ПЛАЧ
Для чего же ты светило,
ах ты, солнце, солнышко,
я слезой горючей мыла
горе свое горюшко.
Ах ты, горе-горюшко,
в сердце нет заплаты,
обмануло морюшко и украло брата.
Претворилось в блюдечке
тихоньким и паинькой,
и не стало юного как-то вдруг,
случаянно.
Девочка-подросток я
взрослой стала рано.
В сердце в крови хлесткой
память бьется раной.
Я не могу не думать ни о чем
и просто слушать тиканье часов,
я не могу не строить города
воздушные, но нужные всегда.
Воздушные! Живите вы во мне
по осени, по лету, по весне. 1972
ТЫ ЗАБЫЛСЯ, УСНУЛ...
Ты забылся, уснул, головою поник,
так наверно должно было статься,
мне ж пчелой бы рукой
пышность платья гвоздик
все б ласкать да с тобой целоваться. 1972
РАБОТА
Работа хлопотливая,
и словно белка в ней
кружима и крутима я
колесиками дней.
Опять стеклянно-матовый
подарит ночь привет,
неся в подоле аленький,
младенческий рассвет.
Он застучит стозвон даря
и радость, и красу
и на поле, и в городе,
и в небе, и в лесу,
и я крылатой птицей
из теплого гнезда
лечу, чтоб песней влиться
в симфонию труда.
И улицы-дорожки,
и парков -- парики,
и временем скорежены
домишки-старики,
высоты монотонные стеклянные,
бетонные
летят они квадратами
и ленточной волной,
и сердце без остаточка
уж больше не со мной.
Оно в окошке светится
лик солнечный дразня,
и кружелихой вертится
в огромной чаше дня. 1972
РЕЗВИСЬ МАЛЫШ
Резвись малыш и ножками меси
Амброй младенчества пропитанный объем
Беззубым ртом высмеивай мессий,
Пытавшихся гадать, кем будет он потом.
Резвись малыш, пока еще в начале
Добро и зло, надежда и обман
И потому наивнейшим всезнанием
Царит твой высший человечий сан.
Резвись малыш, все будет много позже:
Желание все понять, желание все решить,
И ощущение, свойственное взрослым,
Незримого присутствия души.
Не плачь, малыш, я прошлое твое
Твоих наивных голубых рассветов,
Которые врываются в проем
И обещают солнечное лето. 1972
СНЕГ ПАДАЕТ И ПЛАВИТСЯ
Снег падает и плавится
в смятении и панике,
а в памяти есть памятка,
там снежность без подпалинки,
там снежность без подталинок,
без ссадин и без наледи,
и нежность полутайная, немеющая на людях,
а снег все с неба рушится,
и свет фонарных лунностей
из тьмы ныряет в лужицы,
где мрут снежинки юные. 1972
РАЗДУМИЙ ГРУСТНАЯ ГРЯДА
Раздумий грустная гряда
Опять сгустилась надо мною,
И гулкой отозвалась болью
Рубцом зажившая беда.
Откуда-то из немоты,
Из дремлющих предположений,
Ко мне приходит ощущенье
Незаземленной высоты.
Светлеет будничная даль,
В ее реальности привычной,
Возвышенной и необычной,
Любая кажется деталь,
Размерность граней и углов
Готовы жертвовать предметы,
Чтобы когда-нибудь воспета
Была б к пространству их любовь.
И хочет быть уверен глаз,
Что и его волшебный гений
Причастен к тайнам светотени,
Что и его над ними власть,
Что не наступит страшный миг,
Когда вместившийся в хрусталик,