Фетисов Егор
Стихи
Егор Фетиcов
Стихи
Сизиф
Не кончается день, камень не так тяжел, может быть, в чужой огород кинуть через низкий плетень или просто чашкой об пол новый год. Или был вчера и прошел грудой серебра на столе. Камень закатился под стол, капля замерла на весле. Горизонт лежит на холмах, и на каждый нужно взойти. Чтобы там почувствовать страх Перед странным словом "лети". И лицом упав в пустоту каждый раз порвав в себе нить камень укатить за версту, укатить. Броситься к подножью горы, кубарем скатиться в траву, так и не взглянув на миры все вложив в трепещущий звук сломанной флейты. Где ты камень не скажет, камень хранит секреты. Под него и вода не течет, разве что дождь. Разве что чудовищный ливень. Чаша опрокинута в рот, сам себе вождь, сам себе камень.
Осень в карандаше
Пейзажных дел, увы, не знаток. Жаль: краски - Моне-Сёра. Но каждый сверчок свой шесток занял еще вчера. И вот он - мой вкопанный в землю шест, высшая точка сфер. Хотя это тоже красивый жест, саркастический взгляд химер. Пейзажных дел не мастер, увы. "Кодак" - не тот подход. Тень от упавшей вчера листвы камера не возьмет. Не угадает сплетенье жил в кленовых ладонях дня и то, чем я так всегда дорожил, и самого меня. Пейзажных дел не любитель, увы, Не вижу простейших черт. Мне лишь поворот твоей головы и чем тут не шутит чёрт. А если ничем не шутит, как знать... Химеры хранят секрет: будет ли осень страдать не знаю, я не эстет. И не ценитель пейзажных дел, я не замедлю шаг возле берез обнаженных тел, когда их ласкает мрак, когда от контраста света и тени можно сойти с ума... Но где-то в долине твои колени, похожие на дома, манят в свое между тем, нежданно, не открывая глаз, манят сорвать поцелуи с тайны, не удостоив фраз. Пейзажных дел, увы, не мастак. Жаль. Краски - Мане, Ван Гог. Растут деревья, замедлив сок, как мы замедляем шаг.
* * * Как ты? не простыла? не заждалась лета? факты говорят, что осень не будет долгой. Такты путает дождь. Вдоль по парапету несет листья своей дорогой. в Гану или куда-нибудь в чисто поле, странно, что с этим связано чувство грусти. рвано тянутся мысли. На антресолях преет зима в кислой капусте. пиво не выбивает из равновесья, криво, однако ложится кисть на краски, ты даже не знаешь, что красива, и часто ходишь без маски. как ты? я постигаю строй сонета, факты говорят, что это бесперспективно. но что-то должно быть достойно цвета твоих темно-синих, спонтанных и дивных...
Осенняя любовь.
Когда птицы собираются в стаи, Выхожу на берег реки. Чувствую будущий снег. Остаюсь. Руки в карманах. Сваи Это то, что забито навек: Ты. Ветер стучится в виски.
Напрасно само стремление в небо, Оторванность от земли Привлекательна, но бесполезна. Казалось бы - выпей, закуси хлебом, И вот она, твоя бездна, Сделай шаг, не скули.
Долгие проводы - лишние перья, Выпавшие из крыла, Необходимые для полета. Просто выдохнув дверью, Оставив пустоты, Ты снова ушла.
Птичий крик. Эхо сразу теряется где-то: Мы живем не в горах. Пустыри поглощают все звуки. Интересно, во что ты одета И не мерзнут ли милые руки Не в моих одиноких руках?
Одиночество
Одиночество неделимо, неделимо ни с кем, ни на что. Просто кто-то проходит мимо, запахнувшись в свое пальто,
и торопится в глубь туннеля, где повешен фонарь на крюк и мерцает так еле-еле и не требует чьих-то рук.
Одиночество неделимо на секунды, часы, минуты, мимо тихих развалин Рима пролегают его маршруты.
Мимо тихих развалин Рима в неизведанность пустоты. Когда кто-то проходит мимо, я все думаю: это ты.
Одиночество неисчислимо в листьях клена, в порывах ветра, когда кто-то проходит мимо, до него не хватает метра.
До него не хватает шага, до него не хватает крика, когда рвется листвы бумага, не найдешь больше места стыка.
Остаются лишь листья клена, римской цифрой ложась под ноги. Из-под низкого капюшона плохо видно изгибы дороги.
Среди тихих развалин Рима глухо рвутся чьи-то шаги, просто кто-то проходит мимо, не коснувшись ничьей руки.
Дедал
Ты ушла, Вечер пахнет цветком гиацинта И змеей заползает в мой мертвый стакан. Как дела? Эхо бродит в ходах лабиринта. Как дела... Я влюблен и, мне кажется, пьян.
Я влюблен в гиацинт, В его цвет темно-зимнего утра И в стакан, отдающий холодным стеклом. Лабиринт Это где-то вдали, в лепестках перламутра... Отчего же, скажи, Минотавр со мной здесь, за столом?
Нет числа Дням из ветра, из снега и ливней. Может, всё зашвырнуть - и в кино? Ты ушла. Может быть, я и стал чуть наивней, Только мертвый стакан - это мертвый стакан всё равно...
Жаль одно: ты не видела новые крылья. Всё на воске, как в давние дни. Чу... Окно Уже манит в себя эскадрилью... Извини.
Нет черты, за которой нет слез лабиринта. Можно строить его, можно просто сидеть у окна. Только ты Не забудь: вечер пахнет цветком гиацинта. Это значит - весна...
* * *
Солнце село за вершины вязов, И скамейку в парке затенило. Дилан Т. на томике рассказов. Ты в разъездах. Только б не простыла.
Верный друг мой в поисках алмазов, Верный конь мой на лугах под ветром. Дилан Т. на сборнике рассказов. Ты в разъездах. С каждым километром
От меня всё дальше, всё нежнее... Сердце? Или выжатая губка? С каждым днем становится южнее Стрелка компаса в душе моей, голубка.
Твои ботинки
Метафора ложится в руку и выскользает из руки как тень. Ни шороха, ни звука, ни зги, ни дальних стран, ни ветра в поле, ни расписанья поездов на юг, ни радости, ни боли, ни нужных слов, ни детских сказок, где картинки весь мир - а буквы - ерунда, ни счастья, чтоб твои ботинки не уходили никуда.
А ты говоришь - лето...
А ты говоришь - лето... На холод наложено вето, и словно в ветер одета та, которая читает с листа мои мысли, считает до ста, слонов, перед тем, как уснуть, чуть-чуть надувая губы. А ты говоришь - трубы... и ломит железом зубы, когда в тебе умирает горнист. Я - оптимист, софист, кубист в отношенье рисунка: одобряю еще две экспрессии Мунка и жирафа у Пиросмани. Все остальное - из расчета: money на квадратный метр изящной длани и за вычетом взора пугливой лани дает искусство. На душе пусто. Поверь мне - действительно пусто. Та, что читает с листа мои мысли, опять занята, и ее неразобранность снов, череда все тех же слонов это весь мой улов в этот поздний час. А ты говоришь - лето...