А реки минувшую осень бесстрастно и властно уносят.
* * *
Без готических порталов и классических кинжалов, без кошмарных ритуалов, от которых стынет кровь, исторических скандалов, актуальных ныне вновь, без трагических финалов, замурованных подвалов и наивных идеалов нет романов про любовь!
Мы опять обручены, мы опять обречены, по окраинам вселенной нас разносят скакуны. Словно птица без гнезда, в небе мается звезда. По окраинам вселенной нас разносят поезда...
* * *
Никаких утешений - лишь дождливый январь. Никаких украшений - лишь любимый янтарь. Ни печали, ни боли над бесснежной зимой. После сыгранной роли - возвращенье домой.
* * *
По этим улицам туманным,
по дальним рощам и полянам,
по тоненьким меридианам
я уходила от тебя.
По чьим-то скомканным постелям, по расстелившимся метелям, по крутобоким параллелям я уходила от тебя.
Иные меркли расставанья.
И вырастали расстоянья.
И умирали ожиданья,
Я уходила от тебя.
Я - далеко. За бывшим адом.
Неразличим твой голос рядом.
Недостижим мой профиль взглядом.
Ушла. Вот так-то... От тебя.
* * *
Во имя тех пронзительных минут, что счастьем испытавшие зовут, и нашей нежности неутолимой, и нашей верности необъяснимой, что для души то светоч, то беда, - не возвращайся больше никогда.
* * *
Воздай, о Господи, зверю, тоскующему в окне, по той неизменной вере, какую питает ко мне. Единственным занят делом - быть рядом! - мой брат меньшой, доверившийся всем телом, прижавшийся всей душой. Весь путь его до порога, весь свет для него - окно, бескрайней идеи Бога постичь ему не дано - у зверя малая меря... Но молча, день изо дня, он верит, и эта вера спасет его и меня.
* * *
И острая боль пройдет,
и нежная грусть растает...
Скомандую сердцу: "Взлет!" - послушно оно взлетает.
А где-то плывут восходы и в рощице голубой считает кукушка годы, не прожитые тобой.
* * *
Текут свозь меня дожди да дела в подтеках будничной лжи.
Наверно, это я умерла, а ты по-прежнему жив.
Сирень зацветает - а это ты сквозь облако, наугад кладешь на могилу мою цветы который уж год подряд...
* * *
Молодость - просвистела (финиш ближе, чем старт), и поняла, в чем дело, - губит меня азарт.
Солнце - при небосклоне, нежности - при луне, шалый азарт погони - где ж ему быть! - при мне...
* * *
И любимый с улыбкой растерянной спросит: ты откуда ж такая явилась ко мне? Я возникла в янтарном сиянии просек, далеко-далеко и на рыжем коне. Из тенистого царства лукавых тропинок конь шагнул, как под дождь, под струящийся свет и, соткавшись из тысяч шальных золотинок, засветился прозрачно вдали силуэт. Вот взяла и возникла, как некое чудо, отозвавшись на чей-то неведомый зов, а потом поняла - я и вправду оттуда, я из видземских светлых и добрых лесов. А когда облетит моя яркая осень
и леса очарует предзимний покой,
я исчезну в янтарном сиянии просек,
я и рыжий мой конь... далеко-далеко...
На твоей цепочке - крест,
на моей - медвежий коготь...
я носила на руках
не младенца, а тигренка...
и дыхание коня
наполняло мне ладони...
после смерти стать бы мне
добрым пастырем звериным...
ПЕСЕНКИ
* * *
Для тех, кто не может без чуда, на небе сияет звезда.
Любовь прилетает оттуда, любовь улетает туда.
И нам дается на время ее нездешнее бремя. Покуда можешь - неси, а новой уж не проси.
Любовь ослепительной силы была - а теперь она где? Отыщешь любовь мою, милый, лишь там, на далекой звезде.
Ведь нам дается на время ее нездешнее бремя. Покуда можешь - неси, а новой уж не проси.
* * *
КОШАЧЬЯ ПЕСЕНКА
Не станет задорно петь в груди фанфарная медь, ты в битву иди спокойно - спокойных боится смерть. Пускай беда за бедой и сто погонь за тобой - но - если спасешь ты знамя, то, значит, не кончен бой!
Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка, и горек ветер тревожный, летящий издалека... Уходит в атаку кошка со знамени Спартака.
Пока по земле иду, пока отвожу беду, несу я свою свободу, как маленькую звезду. Не лезу в заросли слов, не откликаюсь на зов, но - знаю, кому нужна я, звезда моя и любовь.
Дорога, а не дорожка,
как крестный путь, нелегка, и горек ветер тревожный, летящий издалека... Уходит в атаку кошка со знамени Спартака.
СКАЗКИ АНДЕРСЕНА
Плывет над землей акварельный туман - обычная рижская осень. Приходит задумчивый Ханс-Кристиан, последнюю сказку приносит. Не зная, что жжет настоящий огонь, на ножке упругой и длинной стоит, как цветок - не дыши и не тронь! - подружка моя, балерина.
Но в сказку внезапно ворвалась беда... Не надо рассказывать, хватит! Подружка моя улетает туда, где гибнет отважный солдатик. Мгновенная вспышка ожогов и ран - и пламя вздохнет, успокоясь. Зачем вы придумали, Ханс-Кристиан, такую печальную повесть?
К ладони горячей прильнула ладонь
и замерли чуткие руки.
Я знаю, что жжет настоящий огонь,
но он не больнее разлуки.
И, поздно иль рано, подхватит меня крылом своим властным, орлиным, тот ветер, что бросил в ладони огня подружку мою, балерину...
НА МОТИВ "ЗЕЛЕНЫЕ РУКАВА"
Прожила эта песня столетья,
в каждой пьесе Шекспира звеня,
и ее захотела пропеть я,
потому что она - про меня.
Винной ягодой в крепкой настойке сохраняю я песню свою...
Мистер Уильям, прошу вас, настройте эту лютню - я тоже спою.
Были струны мои одиноки. Современные ритмы забыв, положила я новые строки на приветливый старый мотив. Если трудно придется, мой милый, эту песню на помощь зови - я ее для тебя сочинила о любви, о любви, о любви...
Но ее не пропели мы вместе - эти струны бессильны, прости. Даже самою искренней песней я тебя не сумела спасти. Сколько боли в прощальном аккорде... В одиноком молчанье стою. Мистер Уильям, прошу вас, настройте эту лютню - я тоже спою.