Благоразумное пение ангелов поднимается от корабля спасения: это божественная любовь.-- Две любви! Я могу умереть от земной любви, умереть от преданности. Я покинул сердца, чья боль возрастет из-за моего ухода! Вы избрали меня среди потерпевших кораблекрушение; но те, кто остался, разве они не мои друзья?
Спасите их!
Во мне рождается разум. Мир добр. Я благословлю жизнь. Буду любить своих братьев. Это не просто детские обещания или надежда ускользнуть от старости и смерти. Бог -- моя сила, и я возношу хвалу богу.
X X X
Тоска не будет больше моей любовью. Ярость, распутство, безумие, я знаю все их порывы и знаю их поражения,-- это бремя сбросил я с плеч. Оценим спокойно, как далеко простирается моя невинность.
Больше я не способен просить моральной поддержки у палочного удара. Не считаю, что с тестем своим, Иисусом Христом, отплываю на свадебный пир.
Я не узник своего рассудка. Я сказал: бог. Даже в спасенье нужна мне свобода: но как добиться ее? Фривольные вкусы меня покинули. Нет больше нужды ни в божественной любви, ни в преданности. Я не жалею о веке чувствительных душ. Все имеет свой смысл: и презрение и милосердие, поэтому я оставляю за собой место на вершине ангельской лестницы здравого смысла.
Что же касается прочного счастья, домашнего или нет... нет, не могу. Слишком я легкомыслен и слаб. Жизнь расцветает в труде -- это старая истина; однако жизнь, принадлежащая мне, не очень весома, она взлетает и кружит вдалеке от активного действия, столь дорогого современному миру.
Я превращаюсь в старую деву: нет у меня смелости полюбить смерть!
Если бы небесный, воздушный покой и молитву даровал мне господь -- как древним святым! -- Святые! Сильные! Анахореты! Артисты, каких уж больше не встретишь!
Бесконечный фарс! Меня заставляет плакать моя невинность. Жизнь -- это фарс, который играют все.
X X X
Довольно! Вот наказанье.-- Вперед!
Ах, как пылают легкие, как грохочет в висках! На солнце -ночь у меня в глазах! Сердце... Онемевшие члены...
Куда все спешат? В сраженье? Я слаб. Меня обгоняют. Орудья труда, оружье... о время!
Огонь! Огонь на меня! Или я сдамся.-- Трусы! -- Погибаю! Бросаюсь под копыта коней!
Все!
-- И к этому я привыкну.
Это будет французской жизнью, это будет дорогою чести.
Ночь в аду
Я проглотил изрядную порцию яда.-- Трижды благословенный совет, который я получил! -- Неистовство этой страны сводит мне мускулы, делает бесформенным тело, опрокидывает меня на землю. Я умираю от жажды, задыхаюсь, не в силах кричать. Это -- ад, это вечная мука! Взгляните: поднимается пламя! Я пылаю, как надо. Продолжай, демон!
Мне привиделось обращенье к добру и счастью: спасенье. Могу ли описать я то, что увидел? Воздух ада не терпит гимнов. Были миллионы прелестных созданий, сладостное духовное единство, сила, и мир, и благородство амбиций, всего не расскажешь.
Благородство амбиций!
И это все-таки -- жизнь. Если бы только проклятие стало вечным! Проклят человек, который хочет себя искалечить, не так ли? Я думаю, что оказался в аду, значит, я в самом деле в аду. Все получилось по катехезису. Я раб своего крещений. Родители, вы уготовили мне несчастье, и себе его уготовили тоже.. О невинный бедняк! Ад не грозит язычникам.-- И все-таки это -- жизнь. Позднее утехи проклятия станут глубже. Одно преступление -- быстро! -- и пусть я рухну в небытие, именем человеческого закона.
Но замолчи, замолчи!.. Это стыд и укор: Сатана, который мне говорит, что огонь омерзителен и что гнев мой чудовищно глуп. Довольно с меня подсказанных заблуждений, поддельных ароматов, всяческих магий и мальчишеской музыки.-- И подумать только, что я обладаю истиной, что вижу справедливость: мое суждение здраво и твердо, я готов достичь совершенства... Гордость.-- Кожа на моей голове иссыхает. Пощады! Господи, мне страшно. Меня мучит жажда, ужасная жажда. О, детство, травы, дожди, озеро на каменистом ложе, свет луны, когда на колокольне било двенадцать... в полночь дьявол забирается на колокольню... Мария! Пресвятая Дева!..-- Ужасна моя глупость.
Там, вдали, разве не находятся души, желающие мне добра? Придите! Подушка у меня на лице, и они не слышат мой голос, они -- только фантомы. А потом, никто не думает о своем ближнем. Не приближайтесь ко мне. От меня исходит запах паленого!
Бесконечны образы галлюцинаций. Вот чем я всегда обладал: больше веры в историю, забвение принципов. Но об этом я умолчу -- чтобы не стали завидовать поэты и визионеры. Я в тысячу раз богаче, будем же скупы, как море.
Ах, вот что! Часы жизни остановились. Я -- вне этого мира.-Теология вполне серьезна: ад, несомненно, внизу, небеса наверху.-- Экстазы, кошмары, сон в гнездах из пламени.
Сколько козней в открытом поле! Сатана, Фердинанд, мчится вместе с семенами диких растений... Иисус шагает по багряным колючим кустарникам, и они не гнутся. Иисус шагал по рассерженным водам. Когда он стоял на скате изумрудной волны, наш фонарь осветил его белые одеяния и темные пряди.
Я сорву покровы с любой тайны, будь то религия или природа, смерть, рожденье, грядущее, прошлое, космогония, небытие. Я -- маэстро по части фантасмагорий.
Слушайте!
Всеми талантами я обладаю! -- Здесь нет никого, и кто-то здесь есть: мои сокровища я не хотел бы расточать понапрасну.-- Хотите негритянских песен или плясок гурий? Хотите, чтобы я исчез, чтобы в поисках кольца погрузился в пучину? Хотите, стану золото делать, создавать лекарства.
Доверьтесь мне! Вера излечивает, ведет за собой, дает облегченье. Придите ко мне,-- даже малые дети придите,-- и я вас утешу. Да будет отдано вам это сердце, чудесное сердце! Труженики, бедные люди! Молитв я не требую; только ваше доверие -- и я буду счастлив.
-- И подумаем о себе. Это заставляет меня почти не сожалеть о мире. Мне повезло: я больше почти не страдаю. Моя жизнь была только сладким безумьем, и это печально.
Ба! Прибегнем ко всем невообразимым гримасам.
Безусловно, мы оказались вне мира. Ни единого звука. Мое осязанье исчезло. О мой замок, Саксония, мой ивовый лес! Вечер, утро, ночи и дни... Я устал!
Мне следовало бы иметь свой ад для гнева, свой ад -- для гордости и ад -- для ласки; целый набор преисподних.