И капитан покинул поле.
Несчастная должна навеки
Сосредоточиться на Джеке
И, став примерною женой,
Пленить его любой ценой.
Джек с умилением находит,
Что многократно превосходит
Лицо жены тот прежний лик,
Который он ругать привык.
Она румянит в меру щеки,
Сменив на кротость нрав жестокий,
И пышности невероятной
Пришел на смену вид опрятный.
Она дошла, отдав главенство,
В смиренности до совершенства,
И Джек, не ведая забот,
Жену красавицей зовет.
УДАЧНОЕ СРАВНЕНИЕ
в духе Свифта
Давно владела мной охота
Найти портрет для рифмоплета,
Который с борзым пылом пишет
И злобой ядовитой пышет,
Пока меня не ткнула скука
В главу из "Пантеона" Тука,
И подарил мне миг удачи
Решение моей задачи.
Вперед, читатель, лоб не хмуря!
Передо мною был Меркурий.
Открой том два, страницу десять,
Дабы мой каждый довод взвесить
О нем веду я повесть эту.
Так обратимся же к портрету.
В волшебной шапке чудодей
Трепещут крылышки на ней.
Подробность эта означает,
Что ветер в голове гуляет.
Гуляет ветер? Это кстати,
Чтобы снискать хвалы в печати
Тому примеров много знаем.
Портрет годится! Продолжаем.
Увидит каждый без усилья,
Что на сандальях тоже крылья
По-видимому, для того,
Чтоб мчать по ветру божество.
И вновь доволен я портретом
Ведь нужны нынешним поэтам
Не ум и не изящный слог,
Но быстрота и легкость ног.
Увидите в одной из рук
Жезл и гадюк, обвитых вкруг.
Сей жезл - у римлян кадуцей
Служил для множества затей.
С игрушкой этой не сравниться
Хваленой маковой водице:
Кого сей дивный жезл коснется,
Заснет и скоро не проснется
И, будь он бодрствовать горазд,
Через мгновенье храп издаст.
Добавим - книги говорят,
Что души бог уводит в ад.
Портрет с моделью свяжем так:
Сам кадуцей - перо писак,
А гадов знаменует злобность
Их к пресмыканию способность,
Слюну, которой в злобе брызжут,
И яд, что в их писанья выжат.
Еще сказать не премину,
Что от обоих клонит к сну,
И разница всего лишь в том,
Что в Тартар бог ведет жезлом,
А рифмоплет - пером гусиным
И сам себя ведет к трясинам.
Портрет мой завершен почти,
Но я добавлю по пути,
Что на руку нечист Меркурий,
Он вор, простите, по натуре
В том разногласья нет в поэтах,
Воистине воров отпетых,
И сей божественный хититель
Стал бардов наших покровитель.
О, наши барды! О, болваны,
Бесчувственные истуканы!
ЭЛЕГИЯ НА СМЕРТЬ БЕШЕНОЙ СОБАКИ
Не будь, читатель, слишком хмур,
Пусть песня слух лелеет,
А будет краткой чересчур
Наскучить не успеет!
О муже некой песнь поем
Весь Излингтон божится,
Что шел он праведным путем,
Когда ходил молиться.
Он был добряк и сердобол,
В друзей вселял надежду,
И как сокол бывал он гол
Пред тем как влезть в одежду.
И в том же городе жила
Собака как собака,
Как все дворняжки, весела,
Отнюдь не забияка.
Собака и природы царь
Дружили поначалу,
Но вот беда: взбесилась тварь
И друга покусала.
И прорекли соседей рты:
"Лишь потеряв рассудок,
Мог воплощенью доброты
Нанесть урон ублюдок!"
Над раной лили реки слез,
Сердца терзала драма.
И ясно всем: взбесился пес,
Погибнет сын Адама.
Но опровергла бред ослов
Чудесная картина:
Наш добротворец жив-здоров,
А околела псина.
ПЕСНЯ
Коль женщина теряет ум,
Но видит вдруг, что друг неверен,
Ей не уйти от скорбных дум,
И ужас грешницы безмерен.
Но средство есть у ней такое,
Чтоб стыд сокрыть и грех стереть,
Чтобы лжеца лишить покоя,
И это средство - умереть.
ЭПИЛОГ К КОМЕДИИ "ОНА СМИРИЛАСЬ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ"
Итак, смирившись, чтобы победить,
И мужа ухитрившись получить,
Предстану вам служанкой и сейчас,
Чтоб победить вослед за ним и вас.
Со мной вы согласитесь поневоле:
Служанки хоть куда играют роли.
Вся жизнь - пиеса, зрителям в угоду,
"Кто к выходу спешит, а кто ко входу".
Простушку залу первый акт представил,
Дрожащую в плену у строгих правил.
Она была добра и хлебосольна:
"Уж мною вы останетесь довольны".
Но более игривый акт второй
Явил ее служанкой разбитной.
Со щеткою в руках, груба на вид,
Гостям искусно льстит, а слуг честит.
Но вот явили город вам подмостки,
И та, чьи речи были прежде хлестки,
За чье здоровье пили шалопаи,
Здесь расцвела, изяществом блистая.
Она пленяет статских и военных
И мучит их в огне манер надменных,
Она мила желудкам на беду:
Мужчины забывают про еду.
Четвертый акт. Она - жена вельможи,
И, ставши светской, лезет вой из Кожи,
И весь партер лорнирует из ложи.
О вкусах судит, говорит остро,
И вместо Нэнси Досон - Che faro.
И танцы милы этой важной даме
Чипсайдской Хайнель предстает пред вами,
С искусством неумелым глазки строит,
Но лета резвость дамы успокоят
И радость в картах, присмирев, откроет.
Вот все превратности в ее судьбе.
А пятый акт оставлю я себе.
Служанка просит вас о снисхожденье,
Став адвокаткою произведенья.
ПЕСНЯ
Пыл упований людям дан
До гробовой доски,
И боль от самых страшных ран
Смягчат надежд ростки.
Надежда светит для бедняг,
Как огонек свечи,
И чем черней полночный мрак,
Тем яростней лучи.
ПЕСНЯ
Скоро ль изведаю власть гименееву?
Ах, на беду, лишь один меня манит
Нет никого мне на свете милей его!
Мил-то он, мил, да, сдается, обманет.
Боле не буду ему я покорствовать,
Словом и взглядом не выкажу страсти.
Та, что обманщику станет потворствовать,
Горе получит в удел, а не счастье.
КАЖДОМУ ПО ЗАСЛУГАМ
Поэма
Друзья приходили к Скаррону толпою,
По яству у каждого было с собою.
А мы, чтоб хозяин вкусил наслажденье,