В чем же заключена тайна магического воздействия Стивенсона? Создать ад на земле гораздо легче, чем рай, и описание ада гораздо убедительнее описания рая. Но юный человек не может жить без образа рая в своей душе, даже если живет в аду. Стивенсон, познавший с детства ад тяжелой болезни, еще в конце XIX века в своем романтическом творчестве создал этот образ рая, живой и яркий, как видение пророка. Ад XX века: ад войн, революций, катастроф и болезненный ад подсознания - слишком тяжелое бремя для юной души. И чтобы выжить, душе нужно окунуться в бескорыстный мир игры и мечты, где по невероятной синеве моря, подобно ангелам, скользят белые паруса. И Стивенсон дарит нам райский сад поэзии - в детстве; рыцарский бой за справедливость - в отрочестве; фехтование романтической иронией в лабиринтах жизни - в юности; мудрость детской простоты - в зрелости. Честертон, назвавший романтику душой жизни, был уверен: "Стивенсон победит не потому, что его многие любят, не потому, что его читает толпа и ценят эстеты. Он победит потому, что он прав".
Путешествие
Я когда-нибудь уйду
В мир, где скачут какаду,
Где под куполом небес
Первобытный дремлет лес,
Там, где, слушая муссон,
Строит лодку Робинзон.
Я впитать в себя готов
Пыл восточных городов,
Где, затмив небесный цвет,
Блещет синий минарет,
Где раскинул свой товар
Пестрым стойбищем базар.
Я когда-нибудь взгляну
На Китайскую страну
И увижу мир иной
За Великою стеной.
Я пойду ловить в леса
Обезьяньи голоса,
Ведь кокосы зреют там,
А вожди стучат в тамтам.
Я хочу приплыть на Нил,
Где вздыхает крокодил,
А фламинго вдалеке
Розовеет в тростнике.
Не желаю детских игр
Я хочу туда, где тигр,
Растянув в улыбке рот,
В жарких джунглях жертву ждет.
Я хочу уйти туда,
Где в пустыне города,
Странные, как будто сны,
Пылью лет занесены,
Где не слышен смех и свист,
Где и принц, и трубочист
Стали взрослыми давно,
Где ночами так темно,
Нет ни вспышек, ни огней,
Словно в комнате моей.
Я залезу на диван
И верблюжий караван
Повезет меня во мгле
К неизвестной той земле.
Я увижу в полусне
Тени празднеств на стене,
И в окно мое влетят
Смех и песни негритят.
Армии в огне
Зажглись фонари, как во тьме светляки,
Чуть слышно стучат за окном каблуки.
И сумраком синим безмолвно объят
Затихший мой дом и задумчивый сад.
Но мрак отступает, и вечер согрет
Огонь все окрасил в свой яростный цвет.
Тревожно дрожа, он в камине возник
И вдруг замерцал на названиях книг.
Я город горящий увидел в огне.
(А может быть, это привиделось мне?)
Две армии бьются у башен его...
Но вот все погасло и нет ничего.
Но угли потухшие вспыхнут потом
И город пылает, как чудный фантом,
И в этой горячей и алой стране
Вновь армии бьются в смертельной войне.
Кто видел горящие те города?
И армии те маршируют... куда?
О, сколько миров обратилось в золу,
Пока у огня я сидел на полу!
К Минни
Ты помнишь, Минни, или нет
Обоев в детской нежный цвет
В вечерней дымке голубой,
Ведь там играли мы с тобой,
И я - не смейся надо мной
Мечтал, что станешь мне женой.
Припомни, Минни, те слова,
Дни именин и Рождества,
Шептанье перед сном.
Ты помнишь: много лет назад
Дышал и плакал ночью сад
В июне за окном.
Для милой Минни столько раз