Как ты можешь теперь оставаться спокойной, между делом смеяться, притворно зевать и в ответ на мучительный выкрик, достойно опуская большие ресницы, скучать?
Как ты можешь казаться чужой, равнодушной? Неужели забавою было твоей все, что жгло мое сердце, коверкало душу, все, что стало счастливою мукой моей?
Как-никак а тебя развенчать не посмею. Что ни что а тебя позабыть не смогу. Я себя не жалел, а тебя пожалею. Я себя не сберег, а тебя сберегу. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.
ОЩУЩЕНИЕ СЧАСТЬЯ Верь мне, дорогая моя. Я эти слова говорю с трудом, но они пройдут по всем городам и войдут, как странники, в каждый дом.
Я вырвался наконец из угла и всем хочу рассказать про это: ни звезд, ни гудков за окном легла майская ночь накануне рассвета.
Столько в ней силы и чистоты, так бьют в лицо предрассветные стрелы будто мы вместе одни, будто ты прямо в сердце мое посмотрела.
Отсюда, с высот пяти этажей, с вершины любви, где сердце тонет, весь мир - без крови, без рубежей мне виден, как на моей ладони.
Гор - не измерить и рек - не счесть, и все в моей человечьей власти. Наверное, это как раз и есть, что называется - полное счастье.
Вот гляди: я поднялся, стал, подошел к столу - и, как ни странно, этот старенький письменный стол заиграл звучнее органа.
Вот я руку сейчас подниму (мне это не трудно - так, пустяки)и один за другим, по одному на деревьях распустятся лепестки.
Только слово скажу одно, и, заслышав его, издалека, бесшумно, за звеном звено, на землю опустятся облака.
И мы тогда с тобою вдвоем, полны ощущенья 1000 чистейшего света, за руки взявшись, меж них пройдем, будто две странствующие кометы.
Двадцать семь лет неудач - пустяки, если мир - в честь любви - украсили флаги, и я, побледнев, пишу стихи о тебе на листьях нотной бумаги. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.
* * * Я напишу тебе стихи такие, каких еще не слышала Россия.
Такие я тебе открою дали, каких и марсиане не видали,
Сойду под землю и взойду на кручи, открою волны и отмерю тучи,
Как мудрый бог, парящий надо всеми, отдам пространство и отчислю время.
Я положу в твои родные руки все сказки мира, все его науки.
Отдам тебе свои воспоминанья, свой легкий вздох и трудное молчанье.
Я награжу тебя, моя отрада, бессмертным словом и предсмертным взглядом,
И все за то, что утром у вокзала ты так легко меня поцеловала. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.
МАЙСКИЙ ВЕЧЕР Солнечный свет. Перекличка птичья. Черемуха - вот она, невдалеке. Сирень у дороги. Сирень в петличке. Ветки сирени в твоей руке.
Чего ж, сероглазая, ты смеешься? Неужто опять над любовью моей? То глянешь украдкой. То отвернешься. То щуришься из-под широких бровей.
И кажется: вот еще два мгновенья, и я в этой нежности растворюсь,стану закатом или сиренью, а может, и в облако превращусь.
Но только, наверное, будет скушно не строить, не радоваться, не любить расти на поляне иль равнодушно, меняя свои очертания, плыть.
Не лучше ль под нашими небесами жить и работать для счастья людей, строить дворцы, управлять облаками, стать командиром грозы и дождей?
Не веселее ли, в самом деле, взрастить возле северных городов такие сады, чтобы птицы пели на тонких ветвях про нашу любовь?
Чтоб люди, устав от железа и пыли, с букетами, с венчиками в глазах, как пьяные между кустов ходили и спали на полевых цветах. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.
ДОЧЬ НАЧАЛЬНИКА ШАХТЫ Дочь начальника шахты в коричневом теплом платке на санях невесомых, и вожжи в широкой руке.
А глаза у нее верьте мне - золоты и черны, словно черное золото, уголь Советской страны.
Я бы эти глаза до тех пор бы хотел целовать, чтобы золоту - черным и черному - золотом стать.
На щеке ее родинка знак подмосковной весны, словно пятнышко Родины, будто отметка страны.
Поглядела и скрылась, побыла полминуты - и нет. Только снег заметает полозьев струящийся след.
Только я одиноко в снегу по колено стою, увидав свою радость, утративши радость свою. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.
МОЕ ПОКОЛЕНИЕ Нам время не даром дается. Мы трудно и гордо живем. И слово трудом достается, и слава добыта трудом.
Своей безусловною властью, от имени сверстников всех, я проклял дешевое счастье и легкий развеял успех.
Я строил окопы и доты, железо и камень тесал, и сам я от этой работы железным и каменным стал.
Меня - понимаете сами чернильным пером не убить, двумя не прикончить штыками и в три топора не свалить.
Я стал не большим, а огромным попробуй тягаться со мной! Как Башни Терпения, домны стоят за моею спиной.
Я стал не большим, а великим, раздумье лежит на челе, как утром небесные блики на выпуклой голой земле.
Я начал - векам в назиданье на поле вчерашней войны торжественный день созиданья, строительный праздник страны. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.