II
Ветер ладонями теплыми
гладит лицо, как слепой.
Женщина с полными ведрами
движется по мостовой.
Можно прожить припеваючи
в мире, довольстве, тепле…
Песня звучит вызывающе:
«Э-эх! По-о-тонула во мгле!..»
III
Мы
были с ним знакомы
как друзья.
Не раз
в обнимку шли и спотыкались.
Его дорога
и моя стезя
в земной судьбе
не раз пересекались.
Он выглядел
как захудалый сын
своих отцов…
Как самый младший,
третий…
Но все-таки звучал высокий смысл
в наборе слов его
и междометий.
Он был поэт:
как критики твердят,
его стихи лучатся добрым светом,
но тот,
кто проникал в тяжелый взгляд,
тот мог по праву
усомниться в этом.
В его прищуре
открывалась мне
печаль по бесконечному раздолью,
по безнадежно брошенной земле, —
ну, словом, все,
что можно звать любовью.
А женщины?
Да ни одна из них
не поняла его души, пожалуй,
и не дышал его угрюмый стих
надеждою на них
хоть самой малой.
Наверно, потому,
что женский склад
в делах уюта,
в радостях устройства
внезапно упирался в этот взгляд,
ни разу не терявший беспокойства.
Лишь иногда
в своих родных местах
он обретал подобие покоя
и вспоминал
о прожитых летах,
как ангел,
никого не беспокоя.
Ов точно знал,
что счастье — это дым
и что не породнишь его со Словом,
вот почему он умер молодым
и крепко спит
в своем краю суровом,
на Вологодском кладбище своем
в кругу теней
любимых и печальных…
А мы еще ликуем и живем
в предчувствии потерь
уже недальних.
А мы живем,
и каждого из нас
терзает все,
что и его терзало,
и потому,
пока не пробил час,
покамест время нас не обтесало,
давай поймем,
что наша жизнь — завет,
что только смерть развяжет эти узы —
ну, словом, все,
что понимал поэт
и кровный сын жестокой русской музы.
IV
А что же он сделал, тот гений,
сваявший себе монумент
из нескольких светлых прозрений
и нескольких тёмных легенд?
Но вы-то попробуйте сами
хоть несколько нитей связать
и вымученными устами
хоть несколько истин сказать!
Железо стандартной ограды,
которых так много подряд…
Но кажется, что листопады
над ним чуть нежнее шумят.
1964–1971
" Запахи жизни минувшей "
Запахи жизни минувшей
в подслеповатых домишках,
вылинявшей, промелькнувшей
и не описанной в книжках.
Запахи свежего снега,
ветра, летящего с юга,
отзвуки прошлого века,
эхо умершего звука.
Ночью проснешься — капели
бьют по стеклу равномерно.
Льды на реке захрустели
в это мгновенье, наверно.
Матушка от непогоды
стонет во сне, вспоминая
радости или невзгоды,
или причина иная.
Зимние звезды потухли,
вешние почки набухли.
Сердце заныло, замлело,
вздрогнуло, помолодело…
1972
" Сгустилась тьма, но вдруг из всех грачиных сил "
Сгустилась тьма, но вдруг из всех грачиных сил
закаркали грачи и понеслись по кругу:
должно быть, юный грач нечаянно отбил
у друга своего неверную подругу.
Я вышел на крыльцо — над кромкой черных лип
сверкала, как алмаз, весенняя Венера,
то доносился стон, то раздавался всхлип,
то вся земля взахлеб рыдала и звенела…
Опять весна трубит во все свои рога,
самцы несут в гнездо истлевшую солому,
но только те, кому судьба не дорога,
глядят на небеса и равнодушны к дому.
Я знаю, что они не выведут птенцов
и не внесут свой вклад в уют земного мира.
Они истратят век в кругу прекрасных снов
и будут верить, что так повелела лира.
Я не судья — кому гореть в каком огне,
я знаю, что никто не может быть судимым…
Как сладко свить гнездо на молодой земле!
Как сладко быть никем не званым, не любимым!
1971
" Природа и бетон… Года "