Тем временем, продолжая искать выход и обдумывая дальнейшую судьбу котенка, я шел по Суворовскому бульвару и дошел до перекрестка у Никитских ворот. Вот и кинотеатр повторного фильма. Я зашел в помещение, где находились билетные кассы, просто чтобы немного согреться и обдумать, что делать дальше. Электронное табло часов показывало 6:45, а в семь часов начинался фильм Сокурова «Одинокий голос человека». Людей в кассе было очень мало, и очередь продвигалась быстро. Я отошел к противоположной стенке и сделал вид, что кого-то жду. Может, я действительно кого-то ждал? Между тем, котенок мой проснулся и снова начал жалобно мяукать. На сей раз, очевидно, он просил есть. Услышав мяуканье, некоторые люди в очереди обернулись в мою сторону и посмотрели заинтересованно. «Может, кто-нибудь возьмет» — мелькнула в голове слабая надежда, и я подошел к очереди и вытащил котенка. «Никому котенок не нужен?» — спросил я. Пожилая интеллигентная женщина, похожая на Крупскую, умильно заулыбалась и принялась, сюсюкая и причитая, гладить котенка.
— Не возьмете? — спросил я.
— Ой, да я бы с удовольствием, — заохала «Надежда Константиновна», — только у меня в квартире два сиамских кота пятый год уже живут, они же его растерзают. Ой ты лапонька!.. Бедненький… Это ваш?
— Нет, нашел только что на улице.
— Ой, бедняжка. И что за изверги пошли — выбрасывать в такой мороз на улицу беспомощного котенка! — снова заохала старушка, не забывая, впрочем, одновременно вытащить из кошелька нужную для билету сумму, поскольку очередь ее уже подходила. Люди в очереди с каким-то равнодушным вниманием слушали наш диалог и молчали. Впрочем, 6–7 человек и очередью было назвать трудно.
Я потерял интерес к старушке и снова отошел к стене. Котенок продолжал мяукать, а очередь перестала обращать на меня внимание. Я уже собрался идти дальше, когда дверь открылась, и в помещение почти вбежали две девушки. Они встали в конец очереди и посмотрели на электронные часы. Одна была высокая, стройная, с миндалевидными карими глазами и тонким острым носиком, который делал ее похожей на какого-то небольшого любопытного зверька. Из-под шапки выбивались волнистые каштановые волосы. Вторая пониже ростом, в очках, тоже была симпатичной, но ее нельзя было назвать красивой, и на фоне своей подруги она выглядела достаточно скромно. У нее было немного отрешенное выражение лица, словно она все время думала о чем-то своем, и в ней было что-то немного ускользающее, может, едва уловимое обаяние? Хотя, сейчас я понимаю, что пишу слово «обаяние» задним числом, потому что обаяние я в ней обнаружил гораздо позже, когда я уже узнал ее лучше. В тот момент, когда я увидел ее в кинотеатре, я еще ничего подобного заметить не успел.
— Ну вот видишь, — сказала высокая, — я же тебе говорила, что твои часы спешат. Сейчас только без десяти, а ты говорила, что уже ровно семь.