Ты, наверное, сейчас сидишь и думаешь, что я инфантильная шизофреничка и максималистка. Только не притворяйся, что это не так! Ненавижу, когда люди начинают притворяться. Прости, не хотела тебя обидеть. На меня что-то нашло, может от этих всех воспоминаний. Ну в общем, дальше две-три главы мы опустим, потому что они скучны и неинтересны, тем более, на их страницах валяются осколки разбитого окна, капли крови от порезанного пальца, и несколько пустых бутылок, и изорванный в клочки автопортрет на фоне моря, в общем, зрелище малоприятное… И тогда останется только сказать, что вчера я ждала его звонка весь день, сама не знаю почему. Ведь я знала, что он не позвонит уже тогда, когда он уходил. Да нет, вру, я всегда это знала. Знала с первого момента нашей встречи. Только не понимала, наверное, что знаю. Или пыталась забыть, что знаю. Но кроме его звонка я вчера ждала еще звонков от двух своих подруг. И еще от одного старого друга, который тоже обещался позвонить на днях, а я почему-то решила, что это обязательно должно произойти вчера. И вот за весь день ни одного звонка. И смысл всего моего существования вдруг показался мне зыбким, как тень ветки на окне, как последний лист на дереве, который давно уже сорвало ветром, и это просто рисунок на стекле. Я уже говорила, что не в состоянии передать вчерашних ощущений. Ближе всего слово „пустота“, но это не была пустота. Это было что-то другое, что-то похожее на воронку, когда все затягивается и исчезает в черной дыре абсурда. Когда время становится отвратительным, как пойло с червями, и тебя тошнит от каждой пройденной минуты. Не знаю, как объяснить. Я просто сидела весь день в полной прострации, и боль ходила кругами, делая их все меньше и меньше, пока совсем не закрутилась вокруг меня, как удав. И я решила тогда, что мне не хочется больше бороться со своей тенью, и мои неоконченные рисунки говорили о том, что мой удел — это вечная незаконченность, черновик, который нужен лишь для того, чтобы потом чья-то картина стала лучше. Но когда он использован, его уже можно спокойно выбросить на свалку. И все эти дрожащие от страсти линии, все эти безумные надежды, которые так плохо сочетаются с перспективой, все эти бешенные цвета страсти, пугающие прохожих, входящие как кошмар в наши сны, — ведь это все не нужно никому, и зачем множить свой образ, когда тебя любят просто за то, что ты есть, или не любят. Разве это все может как-то удержать то, чего нет и не было? Удержать любовь, которой не было. Все эти сумасшедшие линии, углы и изгибы хороши в постели, когда геометрия сама нарушает все свои законы и помогает пересечься параллельным линиям-судьбам, но утром все становится резким и ясным — прямоугольник окна, прямой угол комнаты, и овал чуть испуганного лица. И параллельные снова идут параллельно, и острые углы становятся невыносимо острыми… Такую ясность законов и аксиом трудно вынести после того, когда все казалось возможным. Кто-то не выдерживает первым и уходит в мир предсказуемости…
Вот так и появился стакан с водой и флакон. Я сидела весь день дома и за весь день не было ни одного звонка. Ни одного. И я подумала, что если до 10 вечера хотя бы кто-нибудь не позвонит, пусть даже это будет „не туда попали“, то я выпью этот флакон. Вот так я и сидела целый час перед часами с мерцающей зеленью цифр, и ни о чем уже не думала. И каждая проходящая минута радовала меня, мне и вправду становилось легче, словно из меня выходила тяжесть времени, тяжесть опыта, тяжесть иллюзии моего таланта, и я становилась все легче и легче, и когда было без пяти десять, я открыла флакон и подумала, что зачем ждать еще пять минут, когда и так все ясно. Но привычка — вторая натура — а я привыкла сдерживать слово и доводить решения до конца. Раз решено в 22:00, значит ни минутой раньше… И в этот момент раздался твой звонок…
Оля замолчала, молчал и я. Я просто не знал, что нужно говорить, и нужно ли вообще сейчас что-то говорить… Оля посмотрела на меня и сказала:
— Только, пожалуйста, не говори мне о том, что жизнь имеет смысл, и не читай лекций о вреде самоубийства!.. Я знаю заранее и дословно все, что ты мне скажешь… Понимаешь, все эти прописные истины хороши на словах. Но что бы ты сказал, если бы оказался в моем состоянии? Когда все эти книжные премудрости становятся далекими как звезда… И совершенно беспомощными… Когда ничего, ни одно слово ни в чем не убеждает, и не может остановить то, что уже катиться на тебя, и от чего ты не можешь спастись?.. Разве что ждать с улыбкой, когда это случится. Или самому пойти навстречу. В эти дни я поняла, насколько бессильны бывают любые слова, любые книжки и убеждения…