Последнее уважение
к державшему жизнь мою
в стремительном дней скольжении,
как памяти дань, таю.
Последнее сожаление
о власти полночных сил…
Теряющий управление
корабль тебя уносил.
Последнее наваждение:
чернеющий силуэт,
как тающее видение
уже пропускает свет.
Последнее предсказание,
жестокое, как стрела…
Оконченное сказание,
развеянная зола…
Последняя вспышка ясности,
и тьма опустилась вновь,
оставив нас в сопричастности,
сжигающей нашу кровь.
Последнее… Все исчерпано.
Я рву, обрезаясь, нить.
Но, видно, судьбой начертано —
не вырваться, не забыть.
[28.11.92]
НИЕННАХ
От усталых домов, от горящей земли
ты уходишь в зенит теплой горечью ночи,
что тебе эта грязь — дети в серой пыли,
что тебе ржавый дождь — он плаща не намочит.
И один только взгляд, и одна только власть,
чистота без конца и аккорд без начала,
все давно позади — эта липкая грязь,
это эхо в ночи, что тебе отвечало.
Там, за гранью судьбы, за реальностью снов,
нету места для тех, кто в пыли придорожной.
Там иные пути, там иная любовь,
а с такою — земной — не взлететь, невозможно!
Но поверь, уходя, улетая во мрак,
что своя чистота у земли под ногами,
что любовью одной — все, что названо так,
пробивает асфальт за твоими шагами.
Пробивает весной, пробивает травой,
жизнь, простая, как сон, жизнь, как слезы святая,
и становится всем, и взлетает с тобой,
рассыпается в пыль и меж пальцами тает…
[3.02.93]
«Крови вкус на губах…»
Крови вкус на губах,
ветра стон в головах,
вот он какой,
этот покой…
Укрой — крыльев взмах!
Ниеннах…
Золото, серебро —
выбери — зло, добро?
Не разделить
тонкую нить,
стелить — душу в прах!
Ниеннах…
Стены твои тверды,
умершие — горды…
Тени всех лиц,
взгляд из бойниц…
Луна в волосах!
Ниеннах…
Спящих цветов коснись,
нехотя — обернись,
только на миг,
мельком — на крик,
замри — луч в руках!
Ниеннах…
Ты — круги на воде,
ты везде и нигде…
И не посметь,
и не успеть,
упав в двух шагах…
Ниеннах…