Ах, эта рубашка тяжелее вериг
Прежних моих!
1913
491. ПОЛНОЧЬ НА СВЯТКАХ
Пламя лампы ласковой потухает: полночь.
В каске, в маске, с плясками подступает полночь.
Тихо-тихо-тихонько шла бы полночь, полночь.
Прямо пряно-пьяною приступаешь, полночь.
Вьюгой — ффьюю ты! — вьюгою попеваешь, полночь.
Среброструнной домрою донимаешь, полночь.
Балалайкой, лайкою, лаешь, лаешь полночь.
— И ушла на кладбище — с пляской, в каске, полночь.
Утро. Струны добрые домры — где ты полночь?
Солнце светит, вечное, — где ты, где ты, полночь?
Мёты взмёт, метельные, — засыпают полночь.
О, могила милая, — где ты? где ты, полночь.
1913
492–493. В ФОТОЦИНКОГРАФИИ
1
СЪЕМКА С ПОРТРЕТА
Светлый свет
Ярко брызнул на бледный
Мой портрет.
Вот теперь я, поэт,
— Победный!
Краски гордо горят.
Маски мертво парят
Вокруг, в темном пар_у_.
Я, как царь на пиру —
Желтый, синий, красный — как солнце!
Стук-стук в оконце:
Пора — угорите в пар_у_.
Хлоп — захлопнули ларь.
— Потух царь.
1913
2
ПРОЯВЛЕНИЕ
Маленькая мёртвая каморка
Темная, как ад.
Смотрим оба зорко:
В кюветке — яд, туда наш взгляд.
Вот…
На черном радостном фоне — белый урод.
Это я…
— Жалит змея меня.
Это ты.
— Кряхтят в норе кроты.
Как странно… как странно ново.
— Слово:
Ну, всё, — готово.
Ах — угорели? Во тьме — нездорово.
<1915>
494. ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Мой дядя самых честных правил…
Степь, снег, свет
Дневной.
Весь в коре ледяной,
Едет в кибитке поэт
Больной,
Путь последний свершает.
Бледный, бледный,
Безумец наследный.
Кибитку качает…
Свищет, ищет песню свою —
Фффьюю…
Степь, свет, снег белеет.
В небе облак злой зреет
— Буран.
— Кучер пьян, Боже!
Тоже свищет, свищет песню свою:
Фффью, ффью.
— Мой отец богатый выкрест.
Страшный я сынок — антихрист!
— Поэт поет — пьян?
Веет, воет, бьет буран.
На конях, в буран, безумец, едешь ты к отцу,
К своему концу.