в подъезде гулком, целуясь с твоим прошлым,
я, как герой-идиот, ощущаю победу.
я лучше, я жарче, я самая, я хорошая...
мне хочется выть.
2001/08/20
виноградинками нежность
даже если ругаюсь матом,
мой язык желанней нектара.
полагаю – сошла с ума ты,
раз считаешь, что мы – не пара.
у меня костенеют скулы
от желания злых пощечин:
ты томишься, а я рискую,
может смертью, может – еще чем.
чем-то, выношенным под левой
не молочной, но тоже горькой.
я другими переболела,
я блаженно пьяна тобою.
оставайся со мной надолго
и люби меня, будто бога.
рот надкушен, почти надорван –
я блаженно пьяна тобою.
2001/08/20
ведьмака
колыбель меня, не бей
я – отродье полнолунья.
я к неистовой тебе
приползла за поцелуем.
в лоб, как мертвых и детей
нежь меня, моя прохлада.
колыбель меня и тех,
кто со мной дышал на ладан,
кто в ладонь мою дышал,
согревая в одночасье,
колыбель, моя душа,
это счастье... это счастье...
2001/08/21
смотрю на тебя
желоб горла смялся и сузился
суицид в ожерелье праздничном.
кто-то молодо топчет улицы:
безобразничает!
мне бы жить и дышать, как маленькой –
я юна – не достать до старости.
мальчик бьет на коленке комариков
сразу стайками.
солнце бодрое, солнце бойкое,
на сандаликах крылья свежие –
отчего же сегодня так больно мне:
хочешь? – вешайся.
хочешь? – вены исследуй лезвием.
смерть – единственный дворик, где ты – моя...
золотая проклятая лесбия
жжет интимное.
2001/08/21
имя для мух
ты апельсиного цвета
ты носишь яростные майки
я ненавижу имя ***,
я очень жестко обнимаю
тебя. и каждой мертвой клеткой
запоминаю смелость впадин.
я ненавижу имя ***,
я очень мягко утопаю
в коктейле ревности и сока
из апельсинов с водкой стылой...
ах, черт, имен бывало столько
пододеяльных, подпростынных,
но выпало одно. наука
рулетки ныне мне доступна.
я губы выкушу наутро
и сердце вымучу до стука
о днище неба. череп сдавлен,
в подъезде гулко пляшет эхо –
пятиэтажный пенис зданья.
я ненавижу имя это.
2001/08/21
давнее взбулькнуло в памяти
не жадничай, будь жарче, жаль же
пока есть силы – нужно жалить.
в нелепой позе, в позе-шарже
на страсть, я только умножаю
свою отчаянную пылкость.
мой ангел, видишь соль на теле,
ее люби... не долюбили
ее желай... не дохотели...
твой рот растерзан, мой – растоптан.
семейных поцелуев вожжи
не предаю, но жив настолько,
насколько ты меня встревожишь
своим несомкнутым истоком.
не жадничай, будь злее, бей же.
не предаю, но жив настолько,
насколько в дальнем зарубежье
клочки уставших эммигрантов,
тоскующих по водке с кислой
капустой, живы. виноградом
во мне: глаза, улыбка, кисти
твои, текущие по коже
так нежно, так по-матерински...
насколько ты меня встревожишь?
тоскующих по водке с кислой
капустой я забуду тут же,
как только выгнусь гибким зверем.
твой рот теперь безмерно уже.
люби, люби... не дозвенели
колечки. цок!
2001/08/22
пажик слатткий вуайер
нежнейшим пажом –
к тебе.
ах, кто-то вошел
к тебе.
тревожится спальня,
я трепетом спаян
с волнующим дулом замочным в единое целое.
моя госпожа,
за дверью дрожать
не сладостно, но панацея мне –
твой утренний шум.
я сердце глушу
и прячу повадки в ливрею,
бледнею, бледнею, бледнею...
в покоях твоих
одно на двоих
ночами горящее ложе,
как логово пчел...
но я ни при чем –
фантазии ярки и ложны.
ты с кем-то иным.
ты с кем-то из них,
из тех, кто, наверное, проще:
кто рифм не плетет,
кто любит лото,
кто рот после ласки полощет.
нежнейшим пажом,
почти поражен,
но все-таки жив и отважен,
с замочным глазком
слепленный тоской
люблю тебя...
2001/08/30