легкость отныне лишь признак прощанья.
режу лопатки... нежней... затрещали
и вырываясь из кожи, из пыли
тысячи кож, обнаружились крылья.
больно и сладко, и солоно нёбо.
движенье без тела размашисто-ново.
я брежу тобой бездыханно и мертво.
как швейной машинки стук, звук пулемета...
девочка, нежность цветущих актиний,
ты очень любима. так не любили
даже христа...
2001/03/02
постясь в весну
ладони плоскость густо собой орошаю.
правила боя с тобою не оглашаю.
коррида вслепую – все что осталось обеим.
дрожит мулета рубиновая, робеет.
мой первый шаг по песку (или, проще – снегу).
белки наливаются кровью, но их краснее
закат, текущий густо по краю марта.
твой первый выдох – катастрофически мало.
танцуй во мне, как рыбка. прокушен невод.
на каждом пальце чешуйки, на каждом нерве.
никто не сдастся, бандерильеро бессилен.
глазами друг друга вымотали, взбесили,
и лед, от нас оставшийся, тает ало.
ты помнишь, как зима весну доедала?
2001/03/06
крестик и нолики
узкие уста усталости.
узкие уста у старости.
одиночки сбились стаями,
чтоб растаять. не растаяли.
так и бродят неприкаянно,
озираясь: «где рука его?
и, какого черта, господи,
мы тебе горланим госпелы?»
в каждой глотке скрыто зернышко.
в каждой падчерице – золушка.
по краям хрустальных туфелек
отпечаталось алтуфьево –
не спеши, ну что ж ты, девица,
от тебя к кому он денется?
зимовали непотребно мы:
стариков карали тремором,
а лолиточек-леденчиков
заносили в ежедневничек,
оставались после пятнами
смутными и непонятными
на подолах и на полочках:
так-то дожидаться полночи!
уходи, уже не выдержу:
в лоб ласкать, стоять навытяжку,
воровато гладить холочку,
целый день звенеть на холоде,
ожидать тебя, румяную...
дети выли, кошки мяукали.
одиночки сбились стаями,
чтоб растаять. не растаяли.
2001/03/12
кружавчики
тосковала по тебе волком.
все казалось в толпе: вон ты!
и машины считала похожие,
расстояние чуяла кожей.
а в отеле, в надраенных до одури этажах
меня назвали почтительно «госпожа».
этот питер мне проел нервы:
город тления, причал нерпы.
телефончика междугородие:
ты мне – родинка, ты мне – родина.
рестораны, меню с начинкой из тысячи блюд.
– вы не любите рыбу?
– я? я одну люблю.
до тебя два дня и две ночи.
укрываться от тоски нечем.
сигаретного дыма веночек,
страхов-снов обильная нечисть.
и в тисках облаков через
города и поселки – в воздух:
«ты – спасенье мое, леченье
от смертельной ветряной оспы.»
2001/03/28
сон в 635
я напою тебе все колыбельные,
я напою тебя собственной влагою.
тоненький мальчик в повязке набедренной
грезит тяжелыми латами.
робко алеющий под куртизанками –
пламя мужчины живее, чем адово.
ломаный мальчик, мечтающий: завтра бы
стать гладиатором.
я дорисую тебя до излучины.
я дорискую добраться до истины.
ангеломальчик. повадки изучены,
жестикуляция искренна.
как объяснить ему соль тавромахии?
как обласкать, не касаясь заветного?
стройный подросток с улыбкой романтика,
с детски-припухшими веками.
я добегу до тебя через минное
я доползу до тебя по пшеничному
собранный мальчик, точеней змеиного
жало тугого мизинчика.
боль достижений сравнима с истерикой
после оргазма. как спешно и солнечно
бодрое утро несется из телека
в новеньких белых кроссовочках...
2001/03/01
ню Ра
щёку целовать, прощаясь:
до свиданий, до свиданий.
в мокролицем амстердаме,
в кошечнораскосой чайне.