ты дрожать при звуках танго
станешь, вычеркнешь пьяццоллу:
на руках моих каталась
тыща женщин... образцово –
показательно ступени
дней считает утлый мартик.
холода рассвирепели,
струны бледных вен ломая.
и, надеясь на взаимность,
ты мне губы стиснешь плотно,
опасаясь эпилога
всей моей привычки к играм.
2001/03/01
в обнимочку с обоймой
новостройками двигаться строго на юг,
в этих серых районах никто не живет.
колыбелю уставшую память мою
по волнам: я то выше, то ниже ее.
о, протяжное имя, которое я
забывала так долго, что помню насквозь.
я бегу, чтобы нечего было терять.
я бешусь, чтобы жгла одиночество злость.
зубы – в нежную мякоть тревожного «стой!»
через проволоку – беспросветно на юг.
я по минному полю гуляю босой,
колыбеля уставшую память мою.
прожигаю рубашки и жизнь табаком
в этих серых районах. где жизнь, как моча.
кто-то вытрясти коврик идет на балкон...
я бегу потому что так проще молчать.
и наткнувшись ладошкой на робость вихра
одуванчика, вдруг каменею, как соль.
как приятны ветра, как спокойны ветра
в минном поле, где чувствует только босой.
2001/04/02
безыменфамилий
она пахла медом и молоком,
она ходила кошачьей поступью.
хотелось выпить ее глотком,
чтоб добровольно после сдаваться в постное.
в ее жилах бежал виноградный сок,
а в моих – продирала дорогу соль.
мы были различны, как йог и йод,
но я невыносимо любила ее.
она грела солнцем семи миров,
она струилась искристей стерляди.
хотелось икры ее сладкой – в рот,
чтоб откровенно после плеваться стейками.
в ее голосе лето играло фолк,
а в моем – сентябрь, даниэль дефо.
мы спали обнявшись, и ночь напролет
я невыносимо хотела ее.
она стала мне жизнью без рваных рифм,
она ласкалась щенячьими, женскими.
хотелось в амстер, в париж и в рим,
чтоб хладнокровно после летать в ижевски.
в ее пальцах стучал барабанный блеск,
а в моих маячил туманный блюз,
но даже в самом чреве небес
я знала: кроваво ее люблю,
я знала, что соль незаживших вен,
не дернув бровью отдам взамен
за сон ее на полотне груди,
за страх исчезнуть в смоле рутины,
за смех, за ладони, за розу губ,
за сына, что нежноотважен, как гунн.
а кто-то мне говорил: «уймись,
ты так юна (по английски – мисс)
все проходит. и это пройдет».
но я мимо библий люблю ее.
2001/03/30
солосоли
волчьей тоской выстелю ей путь тудаобратно.
раз – лука. арифметический джаз.
раз. раз. раз.
я защищаюсь, плечи вплавляя в кожаный черный пиджак.
раз. раз.
дуло в самую глотку:
и так семь дней.
ослепну. оглохну.
думать о ней
мне больно, мне страшно,
а неба гладь
доверчива и тепла.
раз. раз. раз.
джизус крайст,
бог-отче, святой дух.
раз. дотяни до двух.
воскресение. тишина уик-енда.
я еду к тебе. еду. еду. еду.
рвусь на клочья в такси, встречающем самолет.
рвусь на вдохи табачные. рвется внутри. мое
сердце похоже на ситечко для зеленого чая
+ по детски голенькое устье для уст, девичье начало.
она целует меня откровенно.
я вовсе отвыкла спать.
семь дней. тишина уик-енда.
пахнет испанией.
раз. раз. разрезала себе губу табачным листиком.
кровь так ало капает. личное.
горсти друзей ссыплю в открытые их рты.
я дожидаюсь. такого глубинного: ты...
здравствуй.
2001/04/02
зависимость от слов
в сортире офисном, собой задыхаясь, кончить.
не от похоти, а от отчаянья. говорят – помогает.
всю эту слякоть мог вынести только кончес,
но он растворен в столице, заживо съеден деньгами.