Казалось и мне временами,
Что ты в меня входишь, как сон,
Но тихо легла между нами
Тень более близких имен…
Теперь эта осень не нам уж
Прозрачною грустью шуршит…
Твой образ, далекая Тамушь
Храню я в киоте души.
…………………………………
Останутся сказкой недавней
Как только что замерший звук —
Окошко с приспущенной ставней,
У дома нескошенный луг —
И в рамке шезлонга цветного
Мне память продлит до конца
Сиянье такого родного,
Давно дорогого лица.
…………………………………….
А потом … потом с вышины,
из осеннего небесного сада
Стареющий — грустный Бог
бросит желтые листья
на пустые земные пути…
Мир мой — огромный и маленький…
не надо… не надо…
Мир облетевших душ…
глупое счастье… прости!
«И все проходит мимо… мимо…»
И все проходит мимо… мимо.
И вот уже — седая прядь.
И больше не о чем мечтать.
И негде силы больше взять —
Мой драгоценный, мой любимый.
У камелька, у огонька
Зовем мы жизнь издалека,
Что скрылась за седьмой печатью.
У камелька, у огонька
Так холодна твоя рука
И так безжизненно пожатье.
Лист за листом и день за днем
Срывает ветер за окном
Разбойный и неутомимый…
С тобой мы тоже, как листы —
Сухи, ненужны, — я и ты,
Мой драгоценный, мой любимый.
«Я родился — где северные ветры…»
Я родился — где северные ветры,
Морозы, бури и снега,
Где, презирая ваши километры,
Царит тысячеверстная тайга.
Там люди, прямодушные, как дети,
С холодным сердцем, кровью и умом,
Но я тебя вдали от дома встретил —
И больше нет дороги в дом.
Ты понимаешь, маленькая, где-то
Есть дом, есть жизнь, есть травы и цветы,
Есть все, чем прежде жизнь была согрета,
Есть Родина… но это ведь… не ты.
Нет, нет — не ты… И я с холодной кровью,
С душою, обреченной сентябрю,
Перед твоею вскинутою бровью
Лесным пожаром целый год горю.
Снопы лучей на снежную равнину,
Сиянье глаз вглубь сердца моего.
Я не умею жить наполовину,
Я знаю только: все иль ничего.
Я, может быть, сгорю совсем бесплодно,
Последних песен не успев пропеть,
Но разве можно быть с тобой холодным,
С тобою разве можно не гореть?
Я дым люблю, костры в лесу и степи,
И снега хруст, природы каждый звук,
Но все отдам за ласковые цепи
Чудесных маленьких, твоих горячих рук.
Ты вся поешь. Лицом и этой бровью,
Всем телом трепетным. Ты сказка наяву…
Пусть это люди назовут любовью —
Я это песней жизни назову.
Лаконические строки
О любви — слова не говорят,
Иногда мешает их звучанье,
Лучше слов нам говорит молчанье,
И глаза, которые горят!
Только не у каждого есть взгляда
Искренность, подобная словам…
Каждый должен догадаться сам,
А не догадается — не надо!
«В первый раз мне не нравится осень…»
В первый раз мне не нравится осень,
Опостылела тихая грусть,
В первый раз я заботу забросил
И осеннего ветра боюсь…
Точно будто всей жизни обиды,
Что стряслись над моей головой,
Как больные слова панихиды
Ветер сыплет осенней листвой…
И когда он все листья размечет
Я из комнаты вниз не сойду
Дожидаться томительной встречи
В опустевшем осеннем саду.
«Привет тебе, дальняя Тамушь…»
Привет тебе, дальняя Тамушь,
Как больно в сентябрьские дни
Подумать о том, что не нам уж
Не нам уж сияют они…
В большом и нерадостном свете,
Который мечту иссушил,
Я как то совсем не заметил
Красивой и чуткой души.
Другими страстями пылая,
Твои я запомнил черты,
Как будто и знать не желая,
Что это лишь внешняя ты.
Мне голос звучит хрипловатый,
И кажется… вот ты войдешь,
Ведь только лишь год… но утраты
И сотнями лет не сочтешь.
Тогда я не думал серьезно,
Что нам эта встреча нужна.
Все в жизни и рано, и поздно
Для всех и во все времена.
«День и ночь я давно перепутал…»
День и ночь я давно перепутал,
Ветер голову мне закружил,
И тебя и меня он закутал
Разноцветною радугой лжи.
Да и имя, что даже в похмельи
Мне звучит, как священный псалом,
Предаю я на этой постели,
Пропиваю за этим столом…
Потому ли, что жизнь нелегка мне,
Голова тяжела и мутна,
Или в пьяной пророческой травме
Неизбежная правда видна, —
Но в глазах твоих — мутной трясине
Вижу я через годы вперед,
Как другая, любимая ныне
Равнодушно меня предает.
Петербург
Суровый гигант, у обрыва
Едва удержавший коня,
И северный ветер с залива,
И ночь — продолжение дня.
Столица на почве бесплодной,
Мираж на мильонах костей,
Ты призрак немой и холодный
В сиянии белых ночей.
В глаза твоей жизни небывшей,
Затоптанной в серый гранит
Царь-ангел в улыбке застывшей
С высокой колонны глядит.