Выбрать главу

«Седое, старое, в мятелях Рождество…»

Седое, старое, в мятелях Рождество, Такое милое, как елочные свечи… Далекой радостью пахнуло от него И легче груз, упавший нам на плечи… Хоть новых радостей не видим мы предтечи — Звезда бумажная нас манит в Вифлеем И дед рождественский и старых сказок речи Дороже и ценней всех жизненных проблем. Воспоминанья детства близки всем И детских глаз так драгоценны блестки, Что хочется спросить мучительно — зачем Сменила жизнь мой прежний Вифлеем, На балаганные бумажные подмостки?

Итоги

Я не буду твердить: нет в любви озаренности, Отражения Солнца в волне; Просто в первой задумчивой-робкой влюбленности Мы любви не знаем вполне… Я не буду твердить: нет в любви устремления Без звериного бунта в крови… Просто души не в силах уйти от сомнения, Просто нет никакой любви.

Нечаянной радости

Я не приеду — ты не жди: Я пленник камня и асфальта. Меня оплакали дожди И ветра хриплое контральто.
Я слышал ночью из окна Мотив унылый песни древней И видел утром гребни льна И пляску Солнца над деревней.
И понял, что в моей груди Не вызреет проросший колос… Я не приеду, ты не жди, Меня оплакали дожди, И Солнца луч, и ветра голос…

«Вы помните: морозный вечер…»

Вы помните: морозный вечер, Замерзших лужиц тонкий лед, И звезд мигающие свечи, И их подсвечник — небосвод?
Так было весело катиться Вдоль этих, чуть замерзших луж, Забыв, что может рассердиться Мой друг и ваш любимый муж …
А после чай, как деготь черный — (Его не в силах был я пить) — Пасьянс затейливый, упорно Не пожелавший выходить …
Теперь душа — безмолвный глетчер, И в сердце тонких лужиц лед. Увы! По ним в морозный вечер Никто кататься не придет.

«Я вам принес последний ландыш вялый…»

Я вам принес последний ландыш вялый, Последний вздох весны, ее предсмертный стон. Я сам такой, как он, поникший и усталый, И все отвергнувший — я сам такой, как он…
Я вам принес последний крик весенний, Безвестно тонущий в лазоревой дали Не трогайте моих поникших настроений — Я больше не люблю ни Солнца, ни земли…

«Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю…»

В.А.М.

Треплет ветер осенний с деревьев одежду последнюю. Как стеклянный колпак, придушила небесная твердь. Мне сегодня казалось, что в церкви, за ранней обеднею Отпевали какую-то близкую смерть.
За далеких и близких, больных, разлученных с любимыми Пред вратами священник смирял изможденную плоть. А в дали за престолом, окутан кадильными дымами Над Причастною Чашей склонялся Господь.
И Один только ведал, что страждущим нет исцеления, А плененных судьбою, забывших к любимому путь, Никакою молитвой, ни пеньем, ни дымом курения Никому, никогда не вернуть.

Колыбельная песенка

Бусинки яркие ангельской выточки В темных небесных шелках Боженька держит на тоненькой ниточке В ласковых, теплых руках.
Внемлет с высокой невидимой лесенки Старческим ухом тугим, — Так ли поют колыбельные песенки Матери детям своим.
Если ж забыла пропеть колыбельную Чья-нибудь хмурая мать, — На землю бусы свои ожерельные Боженька должен ронять.
Каждая бусинка — нежная песенка Вниз совершает полет, Словно незримая Божия лесенка Матери в сердце идет…
Боже, не знающий чисел и времени, Ты и для нас не жалей Хмурых, усталых, без роду, без племени Горних Своих хрусталей…
Бусы бросай в одинокие спальные Взрослым младенцам Своим, Мы отдадим эти бусы хрустальные, Детям чужим отдадим…
Тем, кто умеет пройти по калиточке В детскую душу впотьмах, — Дороги бусы на тоненькой ниточке В ласковых Божьих руках…

«Было в комнате глухо, темно…»

Было в комнате глухо, темно… Падал снег на железный карниз. И тебя поманило окно В сумрак ночи, настойчиво вниз…
Что тебе показалось в окне, Чей увидела пристальный взор? Или может быть, к синей волне Ближе путь через каменный двор?
И когда я тебя от окна На руках, как ребенка, унес, Ты сказала: «Оставь, я больна, И меня освежает мороз.»
Было это тогда … или, нет, Я не знаю, не помню, забыл. Не сердись, это может быть бред, Мозг случайный кошмар отразил…
Только знай, через год, в этот день Так же снег разукрасит карниз, И твоя легкокрылая тень Позовет одинокого вниз…
Глянет полночь в немой ворожбе, Улыбнется морозный простор, И пойму, что к далекой, к тебе — Путь один — через каменный двор…

«Случилось это так давно когда-то…»

Случилось это так давно когда-то… Был разговор необъяснимо груб, И вдруг мой лоб смущенно виновато Ты обожгла прикосновеньем губ.
И сразу в сердце что-то оборвалось, И в ту минуту ясно стало мне, Что ты нарочно в чем-то сознавалась, В какой то не своей вине.