Операция
В забытом пятьдесят шестом году,
В жару,
в бреду,
В больнице, что дворцом была когда-то,
Не думал я: живу иль не живу;
Вокруг шуршали белые халаты,
Я принимал за неба синеву
Голубоватый потолок палаты.
А за окном
в саду
Осенний ветер гнул деревьев ветки,
И сыпались каштаны на траву,
Где нимфенбургские смеялись статуэтки
Танцовщица, и Шут, и Птицелов —
Создания причуды королевской…
В обрывках мыслей и в осколках снов
Мне чудился полузабытый Невский,
Что по нему по-прежнему иду,
Опять влюблен,
опять чего-то жду…
…………………………………………..
Вот так бы и вернуться в Петербург
Веселым, беззаботным сумасбродом,
Уснуть, вздохнув столицей пред уходом.
Но… заставлял меня дышать хирург
Увы, не петербургским кислородом.
Сердце
Сердце, вечно ты в тревоге
Неизвестно от чего,
Все теряешь по дороге,
Не находишь ничего.
Любишь ты, во что-то веришь,
Что-то взвешиваешь, меришь,
И не знаешь одного,
Что бессмертно, непреложно,
То, во что поверить можно, —
В человеческую глупость
И бессмыслицу всего.
Можешь биться иль не биться,
Сердце — вот твой вечный путь:
У колодца — не напиться,
У окошка не вздохнуть,
У реки — не окунуться,
Засыпая — не заснуть,
Просыпаясь — не проснуться…
Все же, бейся как-нибудь.
Ты — такая же труха,
Мировая чепуха!
«Нет, меня давно не манит слава…»
Нет, меня давно не манит слава,
И любовь давно к себе не манит,
Не зовут далекие моря.
Слава — легковерна и лукава,
А любовь зажжется и обманет,
Море обрывает якоря.
Я не верю больше в узы дружбы,
Я не верю в родственные узы,
Не молюсь восходам и закатам,
В этом мире грубом и проклятом,
Даже свет обманчив и кровав,
Лгут глаза нам, губы, уши, книги,
Наши знанья давят, как вериги,
Даже сны — отрава из отрав.
«Да, ты уйдешь, как эти кольца дыма…»
Да, ты уйдешь, как эти кольца дыма
Из сигареты в медленном клубке,
Уйдешь спокойно и неумолимо,
Как и пришла — с душою налегке…
Ну что ж поделать, если мы с рассветом
Теряем все и не находим слов,
И остается, как всегда, поэтам
На утро пепел звуков и стихов.
«Такая ночь у каждого была…»
Такая ночь у каждого была:
Лежишь забывшись в грустной полудреме,
Вдруг стукнет дверь, и станет тихо в доме —
То наша юность из дому ушла.
Как будто бы тебя покинул кто-то,
А ты не долюбил и все не взял,
Осталась только ночь, тоскливая дрёмота,
А он уже давно уехал на вокзал.
И молча думаешь, о Господи, за что же
Такая мука суждена нам так:
Есть прошлое у нас и будущее тоже,
А настоящего нам не дано никак!
«…Так приходит строка за строкой…»
…Так приходит строка за строкой…
День погожий, веселый такой,
Он, как будто, звенит и смеется,
Почему же в душе отдается
Самой черной, проклятой тоской?
Кто бы снял ее нежной рукой?
Рук таких, да и душ, не бывает,
Потонули в больном и своем,
О твоем — забывают.
Ну, а дню наплевать — он смеется,
Над тобой, над рукой, над тоской,
Над твоей гробовою доской.
Это, видно, его не касается,
Кто и с кем расстается, встречается,
Погружается в вечный покой —
Да и там — тишины никакой.
Ты на кладбище сядь и послушай,
Как терзаются пленные души:
Тот еще не успел долюбить,
Кто про деньги не может забыть,
А иной — в преступлениях кается.
Ясный день надо всем издевается,
Может быть, даже сам над собой —
Он такой
Голубой!
И кому эта жизнь улыбается?
Где ж прославленный вечный покой?
Так приходит строка за строкой…
Точка
Лишь вчера похоронили Блока,
Расстреляли Гумилева. И
Время как-то сдвинулось, жестоко
Сжав ладони грубые свои.
Лишь вчера стучал по крыше, в двери,
Град двух войн — позора и побед, —
Лишь вчера о вдохновеньи в Йере,
Умирая, написал поэт.
Все года, событья стали ближе,
Воедино слив друзей, врагов…
Между Петербургом и Парижем
Расстоянье в несколько шагов.
Так последняя вместила строчка
Сумму горя, счастья, чепухи,
И торжественно закрыла точка,
Как глаза покойнику — стихи.
Сочельник
Ни тоски, ни грусти, ни обиды
На душе в Сочельник не таи…
Помнишь — был пушистый снег раскидан,
Мягкий, точно волосы твои.
Светят звезды, как на елке нашей,
Небо цвета синих глаз твоих,
Мир сегодня сказкою украшен,
Мир сегодня радостен и тих.
Кажется, что с детских лет с тобою
Не случилось в жизни ничего…
Сыплет елка мягко на пол хвою,
Тихо радуется Рождество.
Что ж, и мы порадуемся милой
Древней сказке в снежном серебре…
Я спою тебе, чтоб не грустила
Песенку о встрече в сентябре.
О Троице
О Троице, о небе голубом,
О тех краях, где родились и жили…
Был Дом. Крестьянский он, иль барский дом,
Не все ль равно… ведь мы его любили!