Ты странная, то вся порыв и ласка,
То словно тающая льдинка холодна,
То откровенна ты, то на тебе вдруг маска,
Я не могу понять, глупа ты иль умна.
То словно озаришь меня надеждой сладкой,
То вдруг тебе я сразу надоем…
Порой ты кажешься мне странною загадкой;
Вгляжусь внимательно, — загадки нет совсем…
Два полюса сошлись в тебе невольно:
Наивность датская и мудрый ум змеи…
Люблю тебя бездумно и безвольно;
Порой мне хочется тебя ударить больно,
Порою — ноги целовать твои…
«Кусочек неба голубого…»
Кусочек неба голубого
В моих глазах оставил Бог
И ночью ярких звезд так много
Он в них рукой своей зажег…
Любовь, морской волной пропета,
В них отразила страсть волны,
Вот почему глаза поэта
В минуту страсти зелены…
В них голубого неба дали,
В них ярко звезды зажжены,
Но звезд нездешние печали
В страсть волн морских погружены…
«Ромашки опустили венчики…»
Ромашки опустили венчики…
Мой вечер тих и странно нов;
Звучат в душе моей бубенчики
Каких-то прежних, ясных снов.
Ни привидений, ни кошмарности
Мне не дарит ночная мгла…
Лишь в сердце трепет благодарности,
За то, что ты со мной была…
«У вас такие славные глаза…»
В. М. О.
У вас такие славные глаза,
Чуть-чуть прикрытые опаловою дымкой…
То искра смеха в них мерцает невидимкой,
То проскользнет нежданная слеза…
У вас такие славные глаза;
Пусть карандашик к ним слегка причастен,
Но взгляд их иногда бывает странно властен
И кажется, что может быть гроза…
А вечером как будто бирюза
Проглянет в них сквозь дымчатые дали…
Какие добрые тогда у вас глаза,
Как много в них прощенья и печали…
«Будет миг, когда пойму, что прожит…»
Будет миг, когда пойму, что прожит
Скучный, серый, безнадежный день,
Но ничто в душе не уничтожит
Образ твой — твою больную тень…
Я уйду в безвестные планеты,
Растворяясь, как кадильный дым,
И придешь — далекая, ко мне ты…
. .
Все поймем тогда и все простим…
Россия
Ты несешься в расплавленном времени,
На чужом огне-красном коне,
И у правого ржавого стремени
Огневое копье на ремне
Под ногами коня расстилается
Смятых нив золотая парча…
На копье у тебя развивается
Одинокий клочок кумача…
Кто нагнал богомолку убогую,
Вставил лапти ее в стремена?
Инокиню, начетчицу строгую,
Кто посмел напоить допьяна?
Ты не знаешь сама, где кончается
Жеребца огнекрасного скок;
Ты не знаешь, зачем развивается
На копье этот красный платок.
И не зная, не помня, расскачешься,
И, не помня, потопчешь поля,
А потом уже горько спохватишься,
Что погибла родная земля…
Чужому солнцу
Я хотел бы вам принести несколько астр увядших
И с вами посидеть, о пустяках говоря:
О последних стихах, — этих ангелах падших
Моего печального Сентября,
О том, что тучи осенние так безжалостно низки; —
Скоро на желтые листья ляжет белая пелена, —
А глазами промолвить, что вы по-прежнему близки,
Что вы по-прежнему в сердце одна…
А потом за роялем, шопеновским «скерцо»,
Скрыть смущенье, звуками следы замести…
Все больные печали, все свое невыплаканное сердце,
Все свое одиночество я хотел бы вам принести…
Но только не буду стучать в закрытое для меня оконце,
Все это безнадежно потому, что потерян ход…
Я знаю, вы скажете: «у каждого свое Солнце
И каждый по своему молится на восход»…
Старые письма
Есть в старых письмах прелесть прежних встреч
В тени Елагина, на улицах столичных…
Наивной страстностью намеков поэтичных
Обрывки нежных фраз нас могут вновь увлечь…
Я письма многие запомнил наизусть;
В них почерк детский твой, размашисто узорный,
Местами ласковый, по временам задорный,
На сердце будит вкрадчивую грусть…
Читаю их и в сумраке ночном
Твою я вижу милую улыбку,
Когда, склонясь за письменным столом,
Ты делаешь случайную ошибку.
Иль, не окончив двух последних слов,
Внезапно с фразы новой начинаешь. —
Понятно это мне и ты отлично знаешь:
Я тоже не люблю писать черновиков…
Есть в старых письмах прелесть прежних дней.
Все неприятное тех дней забылось,
А то, что на душе случайно сохранилось,
Все то, что думалось, все то, что говорилось
Сквозь сумрак прошлого вдвойне для нас милей…
«Печально Солнце в ласковом укоре…»
Печально Солнце в ласковом укоре.
Одеты скверы в полинялый цвет
И серые валы бунтуют в море,
Тоска моя певуча, как сонет…
Мне кажется, я скоро буду сед,
И лоб прорежет сеть морщин усталых;
Так было много грозных бурь и бед, —
Так мало радостей, — движений сердца алых, —
Но нет раскаяний; что в муках запоздалых?
Ответа нет ни на один вопрос:
Жизнь всех равняет, избранных и малых
Могильной урной, сотканной из слез,
Но всем так близок трепет вешних рос
И, как тоску о позабытом рае,
Храню в душе я шелест черных кос
И смех агатов глаз, сверкнувших в мае…