Угощение
Против дома, под деревом, стоял стол; там смерть и маленькая девочка сидели и пили чай. Между ними восседала кукла такой немыслимой красоты, что обе любовались ею даже больше, чем закатом, порой перебрасываясь фразами над кукольной головой.
— Выпей немного вина, — сказала смерть.
Девочка оглядела стол и не увидела ничего, кроме чая.
— Я не вижу здесь никакого вина, — заметила она.
— А его и нет, — согласилась смерть.
— Почему же вы сказали, что есть? — удивилась девочка.
— Я в жизни не говорила, что есть, я просто предложила тебе его выпить, — сказала смерть.
— В таком случае вы совершили бестактность, — обиделась девочка.
— Прости, милая, я сирота, — извинилась смерть, — никто не обучал меня хорошим манерам.
И тут кукла широко раскрыла глаза.
Словесный портрет
Моей бабушке, принцессе Дуне Федоровне Коликовской, и да простит она мне равнодушие ко всему сверхъестественному и повышенный интерес к самовару.
А под утро я засну с куклой под мышкой, куклой с глазами цвета золотистой лазури; она говорит на чудесном языке, будто читает стихи твоей отлетевшей тени. Кукла, маленькая моя, ты кто?
— Это не я маленькая. Это ты слишком большая.
— Но кто же ты?
— Я — это я. Может, для вас этого мало, а для куклы вполне достаточно.
Маленькая куколка счастья, она стучится в мое окно под порывами ветра. Ее платье намокло под ливнем, а лицо и руки совсем выцвели. Но кольцо по-прежнему у нее на пальце, а значит, и сила ее при ней. Зимой она колотит в окошко крошечными ножками в голубых башмачках и танцует, танцует танец холода, танец веселья — лишь бы отогреть душу, хрупкую деревянную душу, охраняющую удачу. Как только стемнеет, она с мольбой возденет руки к небу и по своему вкусу сотворит маленькую лунную ночь.