Молчание
**************************
**************************
**************************
**************************
**************************
Апрель
ты все-таки прошла как дождь
не ладош
оставив на щеках следы
неровные следы воды
я дома места не найду
по лужам высохшим пойду
и увидав игру лучей
на лицах маленьких детей
на их песочницах, совках
и крохотных
вдруг так отчетливо
что ты прошла
прошла как дождь
мне не сфальшивить Боже…
мне не сфальшивить Боже
когда пишу я о любви
писать стихи об этом
то же
что шапкой бабочку ловить
можно попытаться
погоня эта без конца
но что останется? на пальцах
пыльца
а можно по траве не
раз шанс удачи так уж мал
прижать к груди пустую шапку
и убедить себя
поймал!
но совесть будет жечь и
и оправданиям простым
как ты ни придавай дремучесть
опять придет на смену стыд
так от стыда горит звезда
за свой обман падучей полночью
она-то знает
никогда
ничье желанье не исполнится
и бутафорией картонной
не заслонить от чепухи
ту женщину к ногам
неловко сложены стихи
я не прошу тебя о
я только об одном прошу
мне не сфальшивить Боже
когда я о любви пишу
Буквы
1,
2,
3…
1969
Свобода слова в СССР
1970 год.
В. Гете Фауст (квинтэссенция текста)
(перевод с немецкого Бориса Габриловича)
— Это кто там под окном
ходит с красным бородом?..
А, это ты Мефистофель!
Ты пришел соблазнить
нашу бедную Маргариту?
Так нa-кося,
ВЫ-КУ-СИ!!!
≈ 1970 год.
Когда иссякнут сигареты…
Когда иссякнут сигареты
и разболится голова
и на бумаге синеватой
проступят звёзды и слова,
окурок в пепельнице комкая,
ты вдруг подумаешь о том,
что из прокуренности комнаты,
где воздух серый и густой,
твой голос, раненный и тонкий,
если не сгинет насовсем,
пробьется разве что за стенку,
где кашляет больной сосед,
охрипнувший в морозном мире,
он станет плакать и звенеть
и от бесцельности звереть,
как телефон в пустой квартире,
и всё, и никуда не деться,
была бы только смерть легка!
Вот так о лампу бьётся сердце,
немое тельце мотылька.
Что делать? Твой удел таков,
откинься честно и устало
и улови в скрипеньи стула
начало будущих стихов.
Светает, лампа не нужна,
из просветленного окна
увидишь стройку[1], постепенно
на ней погаснут огоньки…
Работали в ночную смену
поэты
и
крановщики!
Мусоропровод
(совместно с Борисом Режабеком)
Куда девается отзвучавшая музыка?
Куда деваются недоеденные стихи?
А может их кто-то потом доедает?
И, запустивши руку по локоть в мусорник,
шарит, шарит, шарит,
ищет,
находит
и доит дальше?
вернуться
1
Стройка, о которой речь — строительство общежития обкома партии напротив Бориного дома (между Чехова и Соколова по Пушкинской). Мой тесть, Евгений Гаврилович, наблюдая вечером этот свежепостроенный, пылающий огнями дом с моего балкона, назвал его «Титанник».