1949
«И вот зима сползает с крыш…»
И вот зима сползает с крыш
И прячется под мостовой.
И первый прилетевший стриж
Разрезал небо надо мной!
Я слышу в сердце птичий стук.
Я сам над крышами кружу,
Я распростал упругость рук
На зависть быстрому стрижу.
В ушах весенний свист застыл.
Мне крылья подарила мать,
Чтоб можно было с высоты
Весну по-птичьи ощущать.
И я лечу над мостовой,
Где мы сейчас стоим с тобой…
1949
«Я тобой обижен крепко…»
Я тобой обижен крепко,
Знал бы, лучше не дружил.
Вышел я, надвинув кепку,
Руки в брюки заложил.
Дождик бил по скулам хлестко.
Дрянь — осенняя вода!
Еле тлела папироска
У меня в зубах тогда.
Эй, приятель, наши койки
Борт к борту давно стоят.
Дружбой крепкой, дружбой стойко
Удивляли мы ребят.
А теперь… из-за девчонки
Та ли дружба наша? Та ль?
Злит меня твоей коронки
Нержавеющая сталь.
Но не бойся, бить не стану.
Я далек, мой друг, от драк.
Только мне немного странно:
Все не то и все не так…
Мы ее любили мало,
А любила ль нас она?
Но зато так ясно стало:
Прежней дружбе — грош цена!
Эй, приятель, день печальный,
День наивно голубой.
Из-за девушки случайной
Мы поссорились с тобой.
1949
Абрау-Дюрсо
Четыре реки сползлись
В один бездонный провал.
Здесь сам Дионис
Не раз пировал.
Горят голубым светом
Звезды…
Озеро.
Гор ряд.
Чудесное озеро это
Черкешенка наплакала, говорят.
Дин…
Дон…
Дин…
Слезам не вернуть аул.
Плачет девушка…
Не один
Абрек в слезах ее утонул.
Звезд молодых ораву
Не выгонишь вон из вод.
Абрау-Дюрсо, Абрау —
Классических вин завод.
Там каменные тоннели
Запасы вин берегут.
В Абрау мы пили
И пели
В полночь на берегу.
И я, захмелев, услышал:
Дин…
Дон…
Дин…
И я из тоннеля вышел
И в горы ушел один.
Ветви тянули руки,
Тени сплелись вокруг,
Но странные эти звуки
Тревожили мой слух.
И слышал, глаза закрыв, я
Далекий протяжный гул.
И видел большие крылья,
И рухнувший вниз аул.
Ветер рычал сердито,
Стоял над Абрау стон,
И капали слезы чьи-то…
Дон…
Дин…
Дон…
1949
Шофер
Над нашим аулом созрела луна,
Закат в кукурузе погас…
Мы грузим трехтонки сухого зерна,
И влажные спины у нас.
А зерна — как звезды,
Одно к одному…
Пусть пробу на ссыпке возьмут,
И стыдно не будет из нас никому
За наш добросовестный труд.
Я вырос в колхозе, к работе привык,
Мне труд хлебороба с руки.
И вот, задыхаясь, ползет грузовик
Над кручей угрюмой реки.
С шофером в кабине я рядом сижу.
И, руки откинув за спину,
С шофером я рядом сижу и слежу,
Как звезды влетают в кабину.
«Послушайте малость, товарищ шофер:
Глаза, как черешни, у вас,
И если вести от души разговор,
Таких я не видывал глаз!»
Умело сосед мой машину ведет —
Шофер неприступный,
Спокойный, как лед.
Но вот и амбары… Навес и весы.
Дежурный с берданкой. Папаха, усы;
Старик адыгеец, отвергший Коран;
Джигит,
Той и этой войны ветеран.
С улыбкой к нему подошла Нефисет,
Дочь старого горца, шофер, — мой сосед.
Сгрузили.
«Дорогу, дорогу, браток!»
И снова сквозь тени и ветер на ток.
И снова молчит мой красивый сосед,
Дочь старого горца — шофер Нефисет.
1949