6
«Величье Волги взглядом измеряешь?» —
Спросил Гурарий. «В мире равной нет. —
Хрустящим снегом руки растирая,
Сказал Садовский медленно в ответ. —
Величие России не в просторах,
Не в Сталинграде, — нашею рукой
Здесь, возле Волги, взят фашизм за
горло,
Но корни ведь в народе, дорогой».
А снег благословения седые
Ронял на пепел, словно звездный свет…
«Хочу себе представить путь России
За двадцать пять походных наших лет.
Здесь время испытало путь, которым
Прошла Россия, здесь утверждена
Навеки наша правда, и позором
На недругов обрушилась она.
7
Она еще почти эмбриональна,
Ей надо развиваться и расти,
Она не все постигла, глядя вдаль, но
Постигнет все, на то она в пути.
И мы преподнесем ее, Гурарий,
Не на подносе в пляске бубенцов,
Не в золоте, о нет.
В шинели старой,
С изрубленным буранами лицом.
Отсюда, от развалин Сталинграда,
Упрямые и юные всегда,
Мы пронесем ее сквозь канонады,
Метели, степи, села, города!
Умывшись снегом, с красными руками,
Пройдя полсвета маршем вихревым,
Придем никем не прошены, и сами
От сердца правду миру отдадим.
8
Не босоногой нищенкой с сумою,
Не богомолкой явится она,
Шум леса принесет она с собою
И пенье птиц. Она окружена
Туманом грез девичьих, но из бездны
Лазурной к нам орлицею она
Опустится сквозь лязг боев железный.
Дыханьем баррикад опалена.
Ее броня ковалась на Урале
Народами, идущими на бой,
Ее глаза острее ратной стали,
Кремлевская звезда над головой.
Она — дитя пылающих столетий,
Зачинщик битвы хижин и дворцов,
Под палками прошла сквозь строй столетий,
Подняв над миром гордое лицо.
9
Она, возникнув в яростном размахе,
Ломая темноту ночей пустых,
Прошла сквозь тело Разина на плахе
И декабристов гордые мечты.
Но море не мелеет, если волны
На скалы мечет яростный прибой, —
Познала правда мир, страданий полный,
И Ленин воплотил ее собой.
Взглянуть вокруг попробуй без протеста —
Одни руины высятся окрест,
Здесь каждый камень — буква
Манифеста, —
Написан нашей кровью Манифест.
Но мы живем — мы снегом руки моем,
Мы в письмах ищем теплые слова…
Я, знаешь, получил вчера какое —
Березку Воробей нарисовал».
10
Но сердце слышит дальние раскаты,
Но полон взгляд заснеженных дорог,
Стоять над пеплом некогда солдату, —
От Волги новый яростный бросок.
Фашистам путь отсюда, с пепелища,
Намечен прямо в пропасть, под уклон;
Ростов, освободясь, оружья ищет;
Оковы разрывает тихий Дон.
Несется, рамки времени ломая,
Как белый шквал, как буря, как пурга,
Победными громами громыхая,
Железный сталинградский ураган.
А снег лежит в цветенье красноватом,
А вихрь поет у армии в ушах, —
Судом неотвратимым и расплатой
В Берлине отдается каждый шаг.
1941–1948
Последняя книга
(1946–1948)
Выбор
Пер. Л. Озеров
Достоинство пчелы — не жало и не яд,
И соловей поет не только о печали.
И на восход нам путь открыт, и на закат,
И в будущие дни, и в те, что прошлым
стали.
Мы, горечи хлебнув, поверим в жизнь
опять
И выберем рассвет, встающий над
вершиной.
В грядущем сын и дочь сумеют сочетать
Усердие пчелы и посвист соловьиный.