Анастасия Скорикова
СТИХИ
* * *
Пока летят большие капли,
Мир успевает измениться.
Исчезли злость, лопата, грабли;
Застыла пятая страница
Забытой книги на веранде.
Проснулась кошка на минуту.
Зашел Виталий вместе с Надей,
Когда уже лило повсюду.
И между нами напряженье
Пропало. Я присела рядом.
Такое верное решенье
Дождь подсказал, идя над садом.
Ты внес букет намокших лилий,
Их сам прилежно ставил в вазу.
И все на время всех простили,
Играя в карты… Но не сразу.
ОТТЕПЕЛЬ
Из метро мы выйдем на «Сенной».
Солнце греет здесь из жалости, стыдливо.
Пахнет хлебом, вечной нищетой.
Выпьем водочки, не хватит денег —
пива.
Пей до дна. На дне легко, тепло.
Пирожком закусим это счастье.
Чтоб не знать, что время утекло, —
не смотри, очнувшись, на запястье.
Мост горбатенький и улиц резкий крен —
нашего сознанья искаженье.
Если ты боишься перемен,
постоим, покурим без движенья.
Бог простит нам эту благодать.
В хаосе весны, смещенной к лету,
я могла бы долго так стоять,
не стремясь ни к темноте, ни к свету.
* * *
Смотрели на меня, как два нездешних солнца,
два глаза голубых. Таких огромных глаз,
нарушивших закон естественных пропорций,
я не встречала здесь. Гипноз на этот раз
удался. Скользкий склон в пространстве тесном, плоском,
и реку, и камыш — всё видела насквозь
застывшая вблизи прозрачная стрекозка:
прослойки всех миров, времен, земную ось,
движение луча, сорвавшегося в воду,
полуденный, как век заполоненный, час,
в небрежном ветерке растущую свободу,
два радужных пятна размытых — вместо нас.
* * *
У ласточки слепая в сердце прыть
и в голосе восторженные нотки.
Как хорошо, что птичий век короткий:
не успевает разлюбить.
* * *
Хорошо и страшно жить на свете —
Как на воду черную смотреть.
Поперек реки гуляют сети.
Слову «сеть» созвучно слово «смерть».
Не дождемся свежего улова.
Сеть сосед проверит — инвалид.
Колокольчик полевой лиловый
По нему, прислушайся, звонит.
Рядом — свалка: хлам, железа груда…
Не стараясь ничего понять,
Постоим еще чуть-чуть, как будто
Нам с тобою нечего терять.
* * *
Не из тяжести недоброй — из огня,
Нежности и слез бессильной влаги
Я хотела, чтобы у меня,
Оформляясь в слове на бумаге,
Получился бы достойный образец
Прочности — весомей горной глыбы,
Крепче стен кирпичных, наконец,
И меня от жизни защитил бы.
* * *
Вдруг понимаешь, уезжая,
Как любишь этот город. Ведь
Ты не такая уж чужая,
И жизнь, все время дорожая,
Здесь обесценивает смерть.
Спеша на чартер полуночный,
Ты видишь мост издалека,
Канал, скамейку, дом песочный
И куст, почти без листьев, тощий,
Прорвавший местность, как тоска.
Так оставлять все это жалко! —
Забрать с собой, вдохнув, как дым,
Казанский, бледный свет под аркой,
Двор проходной, горшок с фиалкой,
Оставшись вечно молодым.
* * *
Я бы хотела сидеть на пологом склоне,
Там, где растет осина, а рядом — ясень,
Тянется поле вдали и в тумане тонет,
День догорает июльский, прозрачен, ясен.
Я бы хотела сидеть — не дышать — так тихо,
Чтобы услышать, как листья дрожат на ветке,
Чтоб за спиной, из глуши напряженной, дикой,
Взгляд темноты ощутить леденящий, меткий.
Я бы хотела так долго там оставаться,
Мраком пока не затянутся все детали, —
Чувствовать рядом локоть, плеча касаться,
Просто сидеть и смотреть на твои сандалии.
* * *
Как в бане, воздух густ перед грозой.
И ходят тучи тучные, как бабы,
Тяжеловесной радуя красой.
Гремят тазы, и свет струится слабый.
Вот-вот и нас из шайки обольют
Живой водой из черного колодца.
И, может быть, на несколько минут
Забытый первозданный мир вернется.