Выбрать главу

Из черно-огненна виссона,

Подобный радуге, наряд

С плеча десного полосою

Висел на левую бедру;

Простертой на алтарь рукою

На жертвенном она жару

Сжигая маки благовонны

Служила вышню божеству.

Орел полунощный, огромный,

Сопутник молний торжеству,

Геройской провозвестник славы,

Сидя пред ней на груде книг,

Священны блюл ее уставы;

Потухший гром в кохтях своих

И лавр с оливными ветвями

Держал, как будто бы уснув.

Сафиро-светлыми очами,

Как в гневе иль в жару, блеснув,

Богиня на меня воззрела.

Пребудет образ ввек во мне,

Она который впечатлела!

"Мурза! - она вещала мне,

Ты быть себя счастливым чаешь,

Когда по дням и по ночам

На лире ты своей играешь

И песни лишь поешь царям.

Вострепещи, мурза несчастный!

И страшны истины внемли,

Которым стихотворцы страстны

Едва ли верят на земли;

Одно к тебе лишь доброхотство

Мне их открыть велит.

Когда Поэзия не сумасбродство,

Но вышний дар богов,- тогда

Сей дар богов лишь к чести

И к поученью их путей

Быть должен обращен, не к лести

И тленной похвале людей.

Владыки света люди те же,

В них страсти, хоть на них венцы;

Яд лести их вредит не реже,

А где поэты не льстецы?

И ты сирен поющих грому

В вред добродетели не строй;

Благотворителю прямому

В хвале нет нужды никакой.

Хранящий муж честные нравы,

Творяй свой долг, свои дела,

Царю приносит больше славы,

Чем всех пиитов похвала.

Оставь нектаром наполненну

Опасну чашу, где скрыт яд".

Кого я зрю столь дерзновенну

И чьи уста меня разят?

Кто ты? Богиня или жрица?

Мечту стоящу я спросил.

Она рекла мне: "Я Фелица";

Рекла - и светлый облак скрыл

От глаз моих ненасыщенных

Божественны ее черты;

Курение мастик бесценных

Мой дом и место то цветы

Покрыли, где она явилась.

Мой бог! мой ангел во плоти!..

Душа моя за ней стремилась,

Но я за ней не мог идти.

Подобно громом оглушенный,

Бесчувствен я, безгласен был.

Но, током слезным орошенный, 

Пришел в себя и возгласил:

"Возможно ль, кроткая царевна!

И ты к мурзе чтоб своему

Была сурова столь и гневна,

И стрелы к сердцу моему

И ты, и ты чтобы бросала,

И пламени души моей

К себе и ты не одобряла?

Довольно без тебя людей,

Довольно без тебя поэту

За кажду мысль, за каждый стих

Ответствовать лихому свету

И от сатир щититься злых!

Довольно золотых кумиров,

Без чувств мои что песни чли;

Довольно кадиев, факиров,

Которы в зависти сочли

Тебе их неприличной лестью;

Довольно нажил я врагов!

Иной отнес себе к бесчестью,

Что не дерут его усов;

Иному показалось больно,

Что он наседкой не сидит;

Иному - очень своевольно

С тобой мурза твой говорит;

Иной вменял мне в преступленье,

Что я посланницей с небес

Тебя быть мыслил в восхищенье

И лил в восторге токи слез.

И словом: тот хотел арбуза,

А тот соленых огурцов.

Но пусть им здесь докажет муза,

Что я не из числа льстецов;

Что сердца моего товаров

За деньги я не продаю,

И что не из чужих анбаров

Тебе наряды я крою.

Но, венценосна добродетель!

Не лесть я пел и не мечты,

А то, чему весь мир свидетель:

Твои дела суть красоты.

Я пел, пою и петь их буду

И в шутках правду возвещу;

Татарски песни из-под спуду,

Как луч, потомству сообщу;

Как солнце, как луну, поставлю

Твой образ будущим векам;

Превознесу тебя, прославлю;

Тобой бессмертен буду сам.

1783-1784 (?)

Прогулка в Царском селе

В прекрасный майский день,

В час ясныя погоды,

Как всюду длинна тень,

Ложась в стеклянны воды,

В их зеркале брегов

Изображала виды;

И как между столпов

И зданиев Фемиды,

Сооруженных ей

Героев росских в славу,

При гласе лебедей,

В прохладу и забаву,

Вечернею порой

От всех уединяясь,

С Пленирою младой

Мы, в лодочке катаясь,

Гуляли в озерке;

Она в корме сидела,

А посредине я.

За нами вслед летела

Жемчужная струя,

Кристалл шумел от весел:

О, сколько с нею я

В прогулке сей был весел!

Любезная моя,

Я тут сказал,- Пленира!

Тобой пленен мой дух,

Ты дар всего мне мира.

Взгляни, взгляни вокруг,

И виждь - красы природы

Как бы стеклись к нам вдруг:

Сребром сверкают воды,

Рубином облака,

Багряным златом кровы;

Как огненна река,

Свет ясный, пурпуровый

Объял все воды вкруг;

Смотри в них рыб плесканье,

Плывущих птиц на луг

И крыл их трепетанье.

Весна во всех местах

Нам взор свой осклабляет,

В зеленых муравах

Ковры нам подстилает;

Послушай рога рев,

Там эха хохотанье;

Тут шепоты ручьев,

Здесь розы воздыханье!

Се ветер помавал

Крылами тихо слуху.

Какая пища духу!

В восторге я сказал,

Коль красен взор природы

И памятников вид,

Они где зрятся в воды,

И соловей сидит

Где близ и воспевает,

Зря розу иль зарю!

Он будто изъявляет

И богу и царю

Свое благодаренье:

Царю - за память слуг;

Творцу - что влил стремленье

К любви всем тварям в дух.

И ты, сидя при розе,

Так, дней весенних сын,

Пой, Карамзин!- И в прозе

Глас слышен соловьин.

1791

На смерть собачки Милушки,

которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти

Увы! Сей день с колен Милушка

И с трона Людвиг пал.- Смотри,

О смертный! Не все ль судеб игрушка

Собачка и цари?

Начало 1793

Снигирь

Что ты заводишь песню военну

Флейте подобно, милый снигирь?

С кем мы пойдем войной на Гиену?

Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?

Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?

Северны громы в гробе лежат.

Кто перед ратью будет, пылая,

Ездить на кляче, есть сухари;

В стуже и в зное меч закаляя,

Спать на соломе, бдеть до зари;

Тысячи воинств, стен и затворов

С горстью россиян все побеждать?

Быть везде первым в мужестве строгом;

Шутками зависть, злобу штыком,

Рок низлагать молитвой и богом,

Скиптры давая, зваться рабом;

Доблестей быв страдалец единых,

Жить для царей, себя изнурять?

Нет теперь мужа в свете столь славна:

Полно петь песню военну, снигирь!

Бранна музыка днесь не забавна,