А вино тут было отменное, особенно у анахорета Вана из Абрикосовой деревни у Чистого ручья. Оставив чиновную службу, он посвятил свои таланты виноделию. А миляга Ван Лунь из затаившейся в горном ущелье деревушки «Омут персиковых лепестков» (осенью они осыпались в воду и медленно кружились по запруде), винодел и страстный почитатель стихов Ли Бо, не раз присылал поэту кувшины с плодами своего труда, и они весьма пришлись по вкусу Ли Бо, большому любителю и знатоку многосортья вин, производившихся в разных местах и Вань, и Чу, и Лу. Однажды Ли Бо сам заехал к поклоннику, и растроганный Ван Лунь до пристани провожал его с музыкой и танцами, что Ли Бо и описал в стихотворении. От деревни в наши с Вами дни не осталось иного следа, кроме как зарубка в вечности, сотворенная небольшим четверостишием Ли Бо.
Ли Бо ступил на борт челна…
Чу, пристань музыкой полна!
Ван Лунь мне шлет свою любовь
Бездонную, как та волна.
Распахивающие душу просторы Осеннего плеса, чарующие ландшафты, услаждающие взор, как нигде способствовали сближению людей, и огромное количество проникновенных стихов Ли Бо посвятил местным жителям — и начальникам, и монахам, и простому люду, которых он ставил на фон чистой, благородной природы.
Подношу Цую из Осеннего плеса три стихотворения
1
Люб мне Цуй[181] из этих мест,
Он похож на Тао Цяня[182]:
Тополя шумят окрест,
У колодца — два платана,
В дом влетают птицы с гор,
Лепестки летят в бокалы…
Опустел без Вас мой двор,
На душе тоскливо стало.
2
Начальник Цуй, Вы — как начальник Тао:
Слегка вздремнув под северным окном,
Берете цинь, наигрывая славно,
Хотя на нем и струн уж нет давно,
Заглянет гость — ему большую чашу,
Ни чоха[183] не взимаете с людей,
Лишь просом колосится поле Ваше…
Ну, так вспашите же его скорей!
3
Как Хэян, засаженный цветами[184],
Плес Осенний человеку мил,
Край сей прирастает мудрецами,
И весенний дух в нем воцарил.
Реки здесь — Небесные потоки[185],
Горы — ширма, дивно хороша.
Гость от Золотых ворот[186] высоких
Едет с одой, как Цзя И в Чанша[187].
Подношу шаофу Лю из Осеннего плеса
Осенний плес был пуст и нелюдим,
В Приказе Вашем мало было дел.
Вы, персики и сливы посадив,
Благоуханным сделали удел[189].
Берясь за кисть, Вы зрите облака,
Зеленая лощина — за окном,
Являюсь я с луной издалека —
Сияньем насладиться и вином.
Сей муж ученый Лю меня пленил,
Уйти отсюда не достанет сил.
Плодов бамбука здесь немало,
Не станет Феникс голодать[191].
С луны сорока[192] прилетала,
На ветке собираясь спать.
Вы — Древо Яшмы[193], муж ученый,
К Вам Фениксы крыла стремят.
Душевным светом озаренный,
Вас буду часто вспоминать.
Услышав, как Се Янъэр поет «Романс о свирепом тигре», подношу это стихотворение
В ночи, совсем недалеко от Плеса,
Романс о злобном тигре зазвучал,
А ранним утром на мои расспросы
Се-Тополек, сказали, напевал.
В одиночестве выпивая у Чистого ручья на прибрежном утесе,
шлю стихи Цюань Чжаои
Себя вином душистым веселя,
Сижу на камне[197] у реки один.
Когда раскрылись Небо и Земля[198],
Он стал безостановочно расти.
Я Небу улыбнусь, бокал воздев,
Светило уж нисходит на покой.
Остаться бы, на этот камень сев,
Подобно Яню, с вечною удой[199].
Вас, человека гор[200], благодарю стихами,
С душою Вашей так созвучен этот камень.
вернуться
Начальник уезда Цюпу, имя неизвестно.
вернуться
Тао Цянь (Тао Юаньмин): поэт 4–5 вв., одно время служил начальником уезда Пэнцзэ (в совр. пров. Цзянси), но отказался от должности и вернулся, как он сам сформулировал, «домой, к себе»; около его дома росли пять тополей, среди дня он часто спал у северного окна, держал в доме простенький цинь без струн, вспахал поле и засеял его просом, из которого в Китае гнали слабоалкогольный напиток.
вернуться
Уезд на территории совр. пров. Хэнань, в годы династии Цзинь его начальник облагородил территорию, засадив весь уезд ярко цветущими деревьями персиков и слив.
вернуться
Небесной рекой именовали Млечный Путь, который представлялся древним китайцам звездной рекой, ниспадающей на Землю, соединяющейся с Желтой рекой (Хуанхэ) и исчезающей в Восточной Бездне (море у восточного побережья), но здесь поэт так звучно назвал водопад на горе Цзюхуа.
вернуться
Золотые ворота: при династии Хань так назывались дворцовые ворота для ученых мужей (полное название врата Золотого коня — это изваяние было водружено над ними), Ли Бо тут намекает на себя, в 40-е годы введенного в императорскую Академию Ханьлинь.
вернуться
Поэт Цюй Юань был царским сановником в Чу, но отправлен в ссылку, а когда увидел неправедные деяния правителя, бросился в реку недалеко от города Чанша; через сто лет поэт и сановник Цзя И, проезжая через эти места, написал оду в память о Цюй Юане и бросил ее в волны; эта строка воспринимается как намек на приезд Ли Бо с одой в честь Цуя.
вернуться
Ассоциативный намек на уезд Хэян в годы династии Цзинь (см. предыдущее стихотворение).
вернуться
Плоды бамбука: как и жемчужины Яшмового древа, привычная для мифического Феникса еда (у Чжуан-цзы в гл. «Осенняя вода» сказано: «На юге живет птица, которую зовут Юаньчу. Ты знаешь об этом? Она взмывает ввысь в Южном Океане и летит в Северный Океан. Она отдыхает только на вершинах платанов, питается только плодами бамбука и пьет только ключевую воду», пер. В.Малявина).
вернуться
Сорока: вестник супружеского счастья, в мифе о разлученных Пастухе и Ткачихе сороки хвостами сплетают в небе мост, на котором и происходит единственное за год свидание влюбленных.
вернуться
Священное древо, растущее на мифической горе Куньлунь.
вернуться
Это тот самый мифологизированный камень со следами древних людей, который упоминается в «Песнях Осеннего плеса» (№ 9).
вернуться
По мифологическим представлениям, Небо и Земля изначально были единым Комом.
вернуться
Отшельник Янь Цзылин (Янь Гуан) жил в 1 в. н. э., отказавшись служить узурпатору престола Лю Се, он вернулся к своему ручью у горы Обильной весны (Фучунь шань).